В пятнадцать лет, выйдя, наконец, из этой монастырской «тюрьмы», Жанна стала ученицей парикмахера, но была выгнана на улицу, так как начала флиртовать с сыном хозяина. Потом она работала служанкой в одном богатом доме, но также была изгнана оттуда точно по той же причине. Правда, на этот раз сыновей было двое.

Ги Бретон, главный специалист в области интимных отношений сильных мира сего, пишет:

«В пятнадцать лет, когда начинает разгораться известный огонек, неизвестно почему она взяла имя Манон Лансон и обратила свой взор к любовным утехам».

В 1760 году она поступила швеей в ателье месье Лябилля, известного торговца модными новинками. А надо сказать, что в это ателье, помимо заказчиков швейной продукции, нередко заглядывала и знаменитая мадам Гурдан, содержательница самого известного в Париже дома пансионерок (а фактически — публичного дома). Она приходила туда, чтобы подбирать себе новых девушек. Эта сводница сразу же заметила прелестную Жанну и пригласила ее в свое заведение. В своих «Мемуарах» она рассказывает:

«Я привела ее в свои апартаменты, показала ей свои роскошные будуары, созданные для любви и удовольствий. Когда я обратила ее внимание на эстампы (обнаженные дамы в откровенных позах, всевозможные приспособления для возбуждения желаний), то увидела, как моя юная гризетка преобразилась, взор ее воспламенился… Я едва вытащила ее из зала, выбор мой был правилен! Далее я проводила девушку в огромную гардеробную, где открыла перед ней несколько шкафов и представила ее изумленным взорам голландские материи, кружева, шелка, тафту, веера, шелковые чулки, бриллианты.

— Ну что? — воскликнула я. — Дитя мое, хотите вы связать со мной свою судьбу? У вас все это будет! У вас будет та жизнь, какой вы пожелаете! Каждый день — спектакли или праздники. Ужины с самыми знатными и обходительными господами, с самыми богатыми в городе и при дворе. А ночью… ночью вас ожидает море радостей! О, каких радостей, душа моя! Их нельзя назвать иначе как райскими! Вы встретитесь здесь с князьями, генералами, министрами, священниками, — все они работают для того, чтобы прийти отдохнуть ко мне и насладиться такими цветками, как вы…

Я сунула ей в карман шестифранковую монету. Мы договорились: когда понадобится, я пошлю за ней женщину. «Вы поймете ее без слов, дитя мое, — только знаки…» Радостная, полная всех этих новых впечатлений, она обняла меня и ушла».

Несколькими днями позже один клиент (как ни покажется странным, это был прелат) пришел к мадам Гурдан с просьбой прислать ему новенькую — он сам хотел преподать ей первые уроки наслаждения. Сводница сразу почуяла, что мадемуазель Лансон устроила бы его. Она вызвала девушку и позаботилась о том, чтобы придать ей видимость девственницы при помощи каких-то лосьонов собственного приготовления.

«Я передала ее, — признается она, — получив за сей цветок сто луидоров. Он был сильно ею очарован и хотел даже взять ее на содержание, но ему пришлось спешно вернуться в свою епархию. Да такой поворот и не входил в мои планы, этой пташке предстояло не раз еще выступить в роли девственницы, прежде чем я навсегда рассталась бы с ней».

Манон Лансон проработала так у мадам Гурдан около года. Там она и встретилась с графом Жаном дю Барри. Это был известный парижский сводник, про которого Александр Дюма писал:

«У графа дю Барри нередко собиралось общество ветреных молодых мужчин и женщин, и велась карточная игра».

Еще более категоричен относительно месье дю Барри историк Ги Шоссинан-Ногаре, который называет графа «сутенером, заядлым гулякой и беспутным малым, который содержал бордельчик и снабжал знакомых сеньоров соблазненными им девочками».

Восхищенный красотой девушки, граф поселил ее у себя и дал совершенно неподходящее имя — мадемуазель Ланж (по-французски l’ange — это ангел). Видимо, такое у него было чувство юмора. Недаром же говорят, что последняя степень развращенности — это подражание языку добродетели, а какое слово может быть самым добродетельным, если не слово «ангел»…

В течение нескольких лет этот подозрительный субъект жил за счет прелестей своей протеже. Вот что писал об этом один из парижских полицейских:

«Мадемуазель Ланж и господин дю Барри живут вместе душа в душу, вернее сказать, дю Барри пользуется этой девицей, как золотой жилой, заставляет платить за нее первого встречного, не уступая, однако, ни йоты из своих прав — он ежедневно спит с ней. Днем он не претендует на ее покой, но следит, чтобы она не выходила за рамки его советов. Сегодня, например, только на один день, он предложил прелести этой мадемуазель герцогу де Ришельё и маркизу де Вильруа».

Предлагал он ее и другим своим друзьям, в том числе Арману Лозену, герцогу де Бирону, известному щеголю и волоките. Тот также оказался очень доволен прелестями мадемуазель Ланж. Прощаясь, она сказала ему, что, несмотря на то что он уезжает, она его не забудет:

— Да? Это прекрасно! — воскликнул герцог. — Помните же, что если вы сделаетесь любовницей короля, то я захочу тогда быть главнокомандующим всей французской армии.

Конечно, со стороны герцога это была лишь шутка, но девушка ответила ему совершенно серьезно:

— Я нахожу, что вы не слишком честолюбивы; если я буду близка к королю, то я сделаю вас министром.

— Вот как? А Шуазеля куда? — спросил Лозен.

— Шуазель? Фи, я его ненавижу, — отвечала девушка.

— Посмотрим, посмотрим!.. За что же вы его ненавидите? — снова спросил Лозен.

Мадемуазель Ланж была добрая девушка, она никогда не заставляла себя о чем-либо долго просить, поэтому она тотчас же объявила Лозену, что причиной ее ненависти к герцогу де Шуазелю является то, что тот отнесся к ней с некоторым пренебрежением, а этого она ему никак не хотела простить.

Именно эту-то, по сути проститутку, молодую и амбициозную, граф дю Барри и решил предложить совсем загрустившему королю.

Мадемуазель Ланж должна была не столько утешить короля, сколько стать орудием для обеспечения победы во внутренней войне группировки, действовавшей против герцога де Шуазеля, все еще занимавшего самые высокие места в королевстве. Знатные и честолюбивые сеньоры завидовали де Шуазелю, по милости маркизы де Помпадур сделавшемуся всемогущим министром. Прежде всего, на его место метил герцог де Ришельё, которому для вытеснения де Шуазеля нужно было добиться утверждения подконтрольной ему фаворитки, чтобы через нее влиять на государя.

Герцог де Ришельё как раз озабоченно вел поиски отвечавшей его целям женщины, поэтому идея графа дю Барри показалась ему очень удачной и своевременной. Именно благодаря его протекции граф дю Барри обратился к Лебеллю, первому камердинеру и «устроителю королевских утех», и без обиняков начал расписывать ему свою любовницу:

— Уверяю вас, месье Лебелль, у нее восхитительные ноги, крепкая грудь, очаровательный рот…