– Ассаламун алейкум, ва рахматулла ва баракатулла, дорогие автоматы Калашникова. А где ваши доблестные хозяева? Пусть отведают с нами хлеба, – Акбар с усилием сдерживал нарастающее раздражение. Если нужно было его убрать, то к чему весь этот фарс?

– Ты по-прежнему многословен, майор или подполковник? Обойди машину, сядь за водителем. Один, – властный голос из полумрака салона показался знакомым. Опустив голову, стараясь сосредоточиться, Акбар медленно пошел к «Хаммеру». Кто? Где звучал этот голос? Сила, скрытая насмешка.

– Смелей… Ты же ищешь основу? Она рядом, – последние слова были обращены к нему на фарси, только вот почему-то основа прозвучала на арабском – «кайеда».

– Султан? Я не ошибся? – Акбар в неуверенности остановился.

– Потом. Скажи своему другу, чтобы он не шел следом.

Акбар развернулся, выставил скрещенные руки:

– Гусейн, все нормально. Это действительно за мной. Увидимся. К матушке не заходи. Не волнуй, хорошо? Салам, брат, спасибо. Скоро буду…

Скоро не получилось. Уже неделю он – «почетный гость» лагеря салафиитов «Джемаль».

Четыре рукотворные пещеры врезаны в отвесную меловую стену ущелья, входы затянуты рыжими, под цвет склонов, маскировочными сетями. Пещеры сухо именуются «отделами». Аллахвердиева определили на постой в «первый отдел». Все удобства – деревянный топчан, стеганый брезентовый матрасик и спальный мешок китайского производства. Личное имущество полагалось хранить в нише, вырубленной над головой, в которую так и хотелось вставить образ Николая Чудотворца и затеплить лампадку. Но, увы, бриться и молиться «русскому Богу» здесь не полагалось. В принципе, Акбар получил подробные инструкции от Султана в первой и, по всему, последней беседе. Все последующие контакты заключались в том, что Султан появлялся в пещере и кивком головы приглашал за собой. Если нет, то нужно было сидеть, в лучшем случае у входа в пещеру, да еще можно было отлучиться в укромное место, метрах в ста вверх по обрывистой тропинке. Особо не набегаешься!

А беседа поначалу удручила Аллахвердиева. Лагерь – концлагерь!

– Султан, что я здесь должен делать? Что увидеть? Учитель из меня плохой?

– Учителей у нас хватает. Бойцов маловато. Но ты для этого уже стар, к тому же куришь, пьешь, наверное? Лишний вес, вижу, набрал. Твое дело смотреть и слушать. Так сказали твои… Твой шеф. Это понятно? Здесь все смотрят, слушают и выполняют.

– Я могу говорить с этими, – Акбар пытался подобрать нужное слово, – ну, с курсантами? Спрашивать?

– Не рекомендую. Каждый, кто заговорит с тобой, будет примерно наказан. Таковы условия. Это их курс. Не твой.

– Давай сразу, до конца. Я понятливый, – Аллахвердиев вынул сигареты, но, натолкнувшись на острый взгляд моджахеда, хмыкнул и протянул ему пачку. – Если так, то забери. Не вытерплю.

– Это просто, Акбар, когда рядом не курят, то можно бросить. Моджахед не должен курить, особенно в горах. Думаю, ты не до конца понимаешь, почему. Может быть, позже.

– Хорошо. Но тебя-то можно сейчас спросить кое о чем?

– Покороче, ладно? И не думай, что я тебя сюда вытащил. И без этого забот хватает.

– Как думаешь, почему дагестанцы не поддержали Чечню?

– Какая разница! Или завтра конец света?

– Не понял. А как же умма исламия, эмират от моря до моря и от Кабула до Бухары?

– Это не для Дагестана. Здесь другие задачи. Твои земляки – жалкие националисты. Цепляются за клочок земли, а могли бы стать единой нацией. Пусть пока учатся джихаду. Ты сам сказал – идея. Для одних – жизнь, для других звук пустой.

– У меня больше нет вопросов. Только ответ: Чечня явно выкрутится, одна нация – один язык, а вот Дагестану придется худо, здесь и так уже грызутся насмерть. Вы готовите братоубийственную войну? Где «умма», где запреты на раскол, убийство мусульман?

– Пророк, да будет благословенно Его имя, тоже убивал соплеменников-отступников. Тебе ли объяснять, зачем?

– Не надо. Помню. Показывай апартаменты.

– Да. Нужно отдохнуть. Должен тебя предупредить: в ночное время передвигаться по лагерю запрещено.

– Знакомо, Султан. Не привыкать.

И многое еще было знакомо в «Джемале»! В конце концов, какая разница, где готовить профессиональных диверсантов и убийц: под Москвой, в Хайфе или на границе Чечни и Дагестана? В горах даже лучше – меньше соблазнов для бойца. И вообще – главная задача обратить смерть в оргазм. Тогда воин будет искать ее, как ищет выпивку и женщину наемник, с которым расплатились. Поэтому наемник – худший из воинов.

Подъем с рассветом. Отбой, как повезет. Еда – можно подумать, что намеренно приучают к пище противника, за исключением свинины, разумеется. Форма, экипировка – войсковых разведчиков российской армии. Сбрей бороды – не отличишь. Правда, возрастом постарше, но уж таких сдобных телес, как у командированных милиционеров, нет и в помине.

Никакого религиозного фанатизма. Трехкратный намаз – если свободен от занятий. В свободное время можешь читать Коран, в том числе и вслух, учась по буквам, выпевать таинственные слова на языке Пророка. До «Джемаля» все прошли предварительный отбор. Периодически и здесь вызывали по вечерам в «четвертый отдел». По тому, как курсанты, возвращаясь, вытирали виски, затылок и запястья – можно было догадаться, что проверка на «детекторе» здесь обычная практика. Однако Аллахвердиеву в другие норы, кроме «первого отдела», вход был воспрещен. Создавалось такое впечатление, что ему желают в полном объеме показать полевую выучку.

Теоретические занятия, инструктажи, демонстрации проходили в строю. Руки за спину, ступни на ширину плеч – спортивная стойка. Никаких «перекуров». Все инструкторы неплохо владели русским языком. Возможно, в пределах своего курса, поскольку лишнего они не говорили, не уговаривали. При необходимости раз-другой показывали приемы, но это редко. Не будет же инструктор окоп– ячейку отрывать или на стену лезть? Нет, он спокойно скажет, что через положенное время откроет огонь на поражение. Кто не спрятался – я не виноват. Каждое упражнение отрабатывалось по нескольку раз, с целью смены командира группы. Погода не имела никакого значения.

– Высота этой стены – шесть метров. За гребнем – ваше спасение. Противник выйдет на край поляны через семь минут. Во время штурма на гребне не должно быть более трех человек. Двое помогают забираться, третий – готов прикрыть огнем. Внимательно посмотрите: вот это пятно – кровь вашего предшественника. Я отстрелил ему каблук. Напоминаю, восемь минут. Сейчас – семь ноль пять. Начали!

Моросящий дождь. Осклизлая меловая стена. На высоте примерно третьего этажа уступ и промоина, уводящая вверх. Сорваться, конечно, не смерть, но увечье обеспечено. Для моджахеда – это гибель. За его спиной нет медсанбата и госпиталя. За ним не вызовут вертушку или машину переднего края. Выход один – и вверх, и вниз на крыльях веры.

Акбар сначала не понял замысла. Курсанты стали вязать какой-то фантастический канат из ремней, курток, обрывков строп. С силой раздергивали узлы, проверяя их на прочность. Две минуты.