litbaza книги онлайнСовременная прозаПривязанность - Изабель Фонсека

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 40 41 42 43 44 45 46 47 48 ... 80
Перейти на страницу:

Что же до изображения, то это была фотография, представлявшая отвернувшуюся спящую женщину. Артистически накинутая простыня достигала области чуть ниже высокого бедра. Поверх грудной клетки выглядывали веером развернутые кончики пальцев; от углубления талии к плечу словно бы поднималась дюна; голова и волосы кружились в замутненном водовороте, напоминая спутниковый снимок урагана. Теней позади фигуры не было — дрема на облаке. Фотография походила на старинную, но таковой не являлась. Это была Джин.

Она прикрыла рот ладонью, из-за чего часть простыни упала. Полностью теперь пробудившись, она испытывала жгучее желание уйти. Собрала свои вещи — платье, колготки, лифчик и трусики (запоздалый стыд, когда она нашла их глубоко погребенными в ее тоге из простыни). Никакого кофе: Джин с одеждой в охапке прошаркала в ванную и оделась. Она сильно зажмурилась, не готовая к контакту с неожиданно причудливым зеркалом, подвижным триптихом над умывальником, и ополоснула лицо. Прислушиваясь поверх журчания нежной струйки из крана, не появился ли Дэн, она ухватилась за спасительную мысль.

Быстро — она найдет камеру и сотрет фотографии; потом, быть может, сумеет разобраться, как удалить фотографию из его компьютера. Джин вернулась к мерцающему экрану, броско размещенному в пустом пространстве, словно реклама. Но она сразу же поняла, что никогда не сможет с этим разобраться — это был компьютер нового типа, без кнопок и без какой-либо клавиатуры. Она не видела даже, каким образом он включается — или, скорее, выключается. Подобно зеркалу в ванной с его створками — подобно Дэну, субботнему нападающему, выбегающему ниоткуда и пересекающему слепое пятно зрения, — этот компьютер содержит образы Джин ad infinitum[59]. Даже если ей удастся стереть этот, на его месте появится другой, а затем еще другой и еще, воспроизводясь, а не умирая, — так, рассекая дождевого червя, его можно только умножить.

Она посмотрела на кровать — место постановки: эта ткань, покрывающая стену, являла собой идеальный фон для фотографий, поглощающий свет, словно бархат. Помимо этого факта и неграмотной надписи, изображение на экране ни в коей мере не было непристойным — в сущности, оно было прелестным. Не было смысла говорить: «Ох, что за время для тщеславия, неужели нет границ, устанавливаемых стыдом?» Оно уже существовало, прелестное и опасное, — и, подобно предполагаемой модели Джиоване, просто ожидало, чтобы его открыли.

Она обвела взглядом комнату. Никакого беспорядка, немного вещей и еще меньше книг на консольной полке во всю длину комнаты — найти камеру будет нетрудно. Наконец она увидела ее на полу возле кровати, рядом с асимметричным пластиковым флаконом лубриканта «Астроглайд». Не классический дизайн, ни ныне, ни присно, подумала Джин, не в состоянии поверить в то, что она здесь была. В футе над полом находился ряд электрических розеток. Опустившись, Джин вспомнила, что прошлой ночью долго видела этот участок крупным планом; она знала, как именно цементный пол стыкуется со стеной, помнила о неравномерных промежутках между хромированными пластинками над розетками и о том, как блестящий металл искажал ее лицо, словно кривое зеркало…

В то время, перевернутая и уставившаяся в отверстия розеток, она испытала момент острого узнавания, потому что находилась в точности в такой же позе, в какой однажды видела Джиовану, и это ощущение знакомства лишь обратило происходящее в нечто осуществимое, в высшей степени естественное и волнующее, ничуть не схожее с тем сомнительным подчинением, которое отторгал ее лишенный телесной оболочки мозг. Прошлой ночью она поняла, что такая игра не была присуща одной только несчастной мужской игрушке Джиоване, как она с наивной жалостью полагала; это было тем, что люди называют сексом, — и почти не имело связи со священным, лицом к лицу, таинством ухаживания, ознаменовавшим ее юность. Так что она узнала и то, что неискушенный феминизм ее поколения, в сущности, наложил запрет на ряд вещей, доставляющих удовольствие, а следовательно, благих в самой своей основе, и разве не дарило это — помимо преходящего наслаждения — еще и остроту восприятия жизни?

Но — о Боже! — эту вольность невозможно было удержать. Джин уже готова была к стыду, она чувствовала, как поднимаются шлюзы. Сначала, однако, надо взять карту памяти. Открыв камеру, она отщелкнула пластиковую пластинку. Как было бы чудесно, если бы она могла сделать то же самое и со своей собственной памятью, просто щелкнуть, вытащить ее из прорези, и все. Так, а где сумка? Быстрее, у входной двери. Ее плащ тоже был там, в том же месте, где она его оставила, жалкой кучкой лежал он на полу. Оглядевшись вокруг в поисках еще каких-нибудь своих следов, она открыла дверь и мягко ее за собой закрыла.

— Ты ведь не уходишь?

Его первоначальная улыбка (уж не думал ли он, что она сбежала вниз, чтобы его поприветствовать?) сменилась ребяческим смятением, одну маску сменила другая, комедия обратилась в трагедию. Она встретила Дэна прямо на его крыльце. Он уже вынул ключ, и все другие ключи на кольце позвякивали, намекая на двери, до сих пор остававшиеся неоткрытыми. У Джин промелькнула мысль: двери девушек. Под мышкой он держал магазинный пакет — она увидела бутылку молока (еще один классический дизайн — да, в этом она разбиралась) и что-то в коробке, панеттоне[60].

— Вообще-то ухожу. Прости, но мне действительно надо идти.

— Что, даже кофе с булочкой не выпьешь? Пойдем.

— Ни кофе, ни булочки.

— Ладно. Давай-ка я это заброшу — а потом отвезу тебя домой.

Джин хотела было отказаться — но из неподвижности воскресного утра было ясно, что либо она согласится с Дэном, либо будет добираться на своих двоих, и она вспомнила, что Вик говорила о пешей прогулке до Клеркенуэлла. Подумать только, сколько времени ей потребуется, чтобы добраться домой из — как, бишь, его? — Хокстона. Марк говорил, что будет дома к ленчу. А когда будет ленч?

— Хорошо, — сказала она мягко, пытаясь улыбнуться. У нее пересохло горло, горела кожа, ело глаза. Почему именно сейчас нет дождя?

Дэн побежал вверх, перепрыгивая через четыре ступеньки за раз. Стоя на улице, она глотала прохладный воздух и, скрестив руки, взирала на свои сапожки, однажды уже испорченные, а потом испорченные снова, как она того и заслуживала. Левый был гораздо темнее правого, у него был дегтевый цвет нездоровых испражнений, и его покрывали безобразно зазубренные белые пятна, просачивавшиеся от подошвы. Может быть, подумала она, ей удастся их спасти, ступив еще в одну лужу, на этот раз правой ногой. Или это должна быть та же самая лужа — с ее особенной, существующей лишь к югу от реки, грязью с прожилками соли? Стрежень, подумала она, и на нее навалилась волна горя. Она услышала на лестнице Дэна — хорошо. Но его спуск был гораздо более медленным, возмутительно медленным, подумала она, готовясь разразиться гневом, а когда он появился, она увидела, почему: он нес огромную белую кружку горячего кофе.

1 ... 40 41 42 43 44 45 46 47 48 ... 80
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?