Дверь зимнего сада была открыта настежь, и оттуда доносились голоса. Прислушавшись, я поняла, что Вера ругается с Натальей Полосовой. Разговор шел на повышенных тонах, то и дело проскакивали совершенно непечатные выражения.

Пригнувшись и прижимаясь к стене, я подобралась поближе. Сквозь стеклянную стену было видно, что Наталья сидит в кресле, а Вера расхаживает взад-вперед с сигаретой в руке. И как только можно в моем возрасте верить секретаршам?!

- Наташа, надо быть полной идиоткой, чтобы делать такие вещи! – орала Вера. – Какого черта ты полезла туда? Думаешь, эта уродина тебя не запомнила?

- Сама ты идиотка! – огрызнулась Наталья. – Думаешь, эта уродина кому-нибудь признается, что у нее есть запасные ключи? Если уж она сразу об этом не сказала, то и дальше будет помалкивать.

- Хуже всего то, что ты засветилась напрасно.

- Да я там все вверх дном перевернула.

- И ни хрена не нашла. Где гарантия, что он не записал это в середину какой-нибудь порнушки. Ты же не просматривала кассеты. Или в середину какой-нибудь идиотской компьютерной игры.

- Я унесла «мозги». И дискеты. Нет там ничего.

- Ага, ты у нас такой компьютерный гений! Знаешь, как ловко делают? Играешь в какой-нибудь «Дум», доходишь до пятого уровня, а там – привет из Сочи.

- Ну, допустим, Брянцев тоже не компьютерный гений. И потом, Вера, а был ли, собственно, мальчик?

- То есть?

- Ты уверена, что у него был этот компромат? Что он элементарно не взял тебя на пушку?

- Я уверена только в одном, - Вера говорила каким-то змеиным голосом, едва не шипела. – Я уверена, что надо было послать тебя и твоего Брянцева на все буквы алфавита. «Ах, ах, Верочка, возьми Вову к себе, он нам пригодится». Вот и пригодился, сволочь! Ладно, делать нечего. Остается надеяться, что компра осталась в квартире, но ты ее просто не нашла. Тебе надо будет предложить Дарье хорошего отступного за квартиру, чтобы не настаивала на продаже. Я помогу.

Наступила тишина. Я боялась пошевелиться. Дождь припустил еще сильнее. Поток воды с крыши стекал прямо на меня. Колено дергало, как больной зуб.

- А ты знаешь, Верунчик, что Вовка нанял некое частное детективное агентство собрать о тебе досье? – вкрадчиво заговорила Наталья.

- Откуда ты знаешь? – с истерической ноткой в голосе спросила Вера.

- Не твое дело. Но и это еще не все. Директор агентства – некая мадам Журавлева. Знаешь ее?

- А почему я должна ее знать?

- Это та самая баба, которой ты открыла дверь. В Вовкину квартиру. Которую потом арестовали по подозрению в убийстве. И почему-то отпустили. Между прочим, мы ее встретили на дне рождения дочки твоего знакомого банкира. Ну, помнишь, ты меня затащила туда?

- А, у Кравцова.

- Ну да. Мы еще зашли в туалет, а она на толчке сидела. Потом вышла и уставилась на нас, как солдат на вошь. Такая швабра в мятом костюме.

- А почему ты мне ничего тогда не сказала?

Наталья не ответила. У меня начали стучать зубы. Или это дождь барабанил по крыше?

- Откуда ты ее знаешь? – настаивала Вера.

- Эта фифа когда-то была влюблена в Брянцева. Просто до идиотизма. Чуть с собой не покончила, когда он на мне женился. Они-то ведь уже в загс успели сходить, заявление подали.

- Вот оно что… - протянула Вера.

- Ага! Ну посуди сама, как я могла это так оставить. Мы же тогда как раз с Поленовым расплевались. Уж не знаю, может, Брянцев мне отомстить захотел, может, наконец решил клин клином вышибить. Но как только я к нему пришла, сразу жениться раздумал. Меня тогда его мамашка чуть ли ни на коленях умоляла: оставь, мол, мальчика в покое, он только-только себе хорошую девочку нашел. Ну да, как же!

- Да тебе-то он зачем сдался, не пойму? Тоже мне, сокровище! - Вера презрительно засмеялась, как-то скрипуче и на редкость неприятно.

- Ну, во-первых, я тогда осталась с ребенком, без работы и в одной комнате с родителями. А во-вторых, Брянцев с пятого класса был моей собственностью, как же я могла допустить, чтобы он на ком-то там женился. Это потом уже мне глубоко наплевать стало, с кем он там трахается.

- А что эта, Журавлева?

- Да я же тебе говорю, чуть с собой с горя не покончила. Вовка так смеялся, когда рассказывал. Себя, говорит, убью, тебя убью. Редкая дура.

- Сволочь твой Вовка!

- А кто спорит? Эк он тебя уел, Верочка! Пол-лимона баксов потребовал, да еще неизвестно за что. Таблеток бы ему от жадности, да побольше.

- Ну, больше таблетки от жадности ему не понадобятся, - Вера снова противно засмеялась. – Жаль только, что он не успел компромат свой предъявить.

Меня не держали ноги. Я буквально сползла по стене и сжалась в комочек. Слезы текли по щекам, смешиваясь с каплями дождя.

Разумеется, наш с Брянцевым поход в загс фиктивным не был. Это я кому угодно могла врать, даже себя пыталась в этом убедить. Знаете, когда много раз повторяешь одну и ту же ложь, в конце концов начинаешь в нее верить.

Да, сначала мне Брянцев не понравился. Потом я его пожалела. А потом… совершенно потеряла голову. Странно, но какая-то моя часть все же оценивала происходящее здраво и вполне сознавала, что представляет из себя Вовка. Но где ей было тягаться с остальной мною, совершенно одуревшей и потерявшей тормоза.

Я как наяву увидела: кабинет Вовкиного отца, я сижу за письменным столом, а Брянцев, отвернувшись, говорит мне тусклым голосом: «Я не могу на тебе жениться. Я встретил другую женщину. Извини».

Что я тогда орала? Не помню. Кажется, действительно угрожала покончить с собой у него на глазах. Вовка засмеялся, рванул заклеенное на зиму окно: «Прыгай! Только у меня нет никакого желания на это любоваться». Он вышел, я подбежала к окну, но… так и не прыгнула.

Как я все это пережила? Следующие несколько месяцев просто выпали из памяти. Смутно помню: то лила слезы, то бесилась и делала всевозможные и совсем невозможные глупости, то с головой ныряла в учебу. Одно могу сказать точно: о том, что со мной происходит, никто не знал. Может, только мама догадывалась. Но ей я сказала, что просто раздумала выходить замуж. Все остальные знали патентованную версию: дело было в туфлях.

Как бы там ни было, о женитьбе Вовки на Наталье я узнала от Вероники, через несколько месяцев. «Надо же!» – сказала я. Нового взрыва отчаянья и слез не последовало. Только вялая, липкая тоска.

С тех пор я запретила себе влюбляться. Категорически. Со временем все затянуло патиной, но слова Натальи содрали ее с моего сердца – резко и грубо. Мне захотелось вбежать в оранжерею и вцепиться им в физиономии. Обеим.

- Так что же получается? – Вера подошла к двери и остановилась, глядя на мокрый двор и лес. Я еще плотнее вжалась в стену. – Компромат по Вовкиной просьбе собирала эта дура? И как это она, интересно, согласилась?