— Вообще, выглядит он круто. Если не брать в расчет его неухоженность.

— Как-то не думала об этом в таком ключе.

Берри игриво взглянула на мать.

— Ну же, признайся, он ведь крутой парень!

— Некоторые женщины, возможно, сочли бы его привлекательным…

Берри улыбнулась, отметив про себя, как старается ее мать избежать этой темы.

Погоревав положенный срок об отце, Берри стала поощрять Кэролайн возобновить личную жизнь. Особенно после того, как ее мать переехала в Меррит. Где никто не знал ее и отца как семейную пару. В небольшом городишке было довольно много мужчин, ушедших на покой. То есть свободных мужчин подходящего возраста и достатка.

Но Кэролайн ничего не хотела слышать.

— С этим покончено, — сказала она как-то Берри, когда та настаивала, что мать должна с кем-то встречаться. — У меня был отличный брак. У меня была любовь всей моей жизни. И ничего другого никогда не будет.

Но Берри продолжала лелеять надежду, что мать встретит мужчину, который заставит ее изменить свои взгляды на этот вопрос. Кэролайн была красива и умна, приветлива и с юмором. Она многое могла дать мужчине и сама заслуживала многого. Берри не нравилась мысль, что Кэролайн проживет остаток дней в одиночестве.

— Мне нравится Додж, — сказала Берри, рассчитывая, что Кэролайн примется спорить.

Но она не стала. Она только очень серьезно спросила:

— Правда?

— Да. Вместе со всеми своими сальными шуточками и грубыми словечками. А больше всего нравится то, что он не собирается за них извиняться.

— Что ж, тогда я рада, что решила привлечь его к этому делу.

Берри с обеспокоенным выражением лица закусила нижнюю губу.

— Его задача — следить, чтобы я пострадала как можно меньше?

— Отчасти. Еще я думаю, что благодаря своим навыкам сыщика он может помочь Скаю в расследовании.

— Если только тот согласится принять его помощь…

Кэролайн угрюмо кивнула.

— Мужчины любят охранять свою территорию. Но Скай кажется мне достаточно умным для того, чтобы не отказываться от помощи, когда он в ней нуждается.

Берри достала из-под затылка одну руку и закрыла ладонью глаза. Полежав так несколько секунд, она произнесла:

— Мой роман с Беном…

— Ты — взрослая женщина, Берри. И давно уже не обязана отчитываться передо мной о своих отношениях с мужчинами.

— Да? — Берри приподняла ладонь и взглянула на Кэролайн. — А разве это не ты все время тонко намекаешь мне, что хотела бы обзавестись внуками, прежде чем станешь слишком старой и больной, чтобы играть с ними?

Кэролайн улыбнулась.

— Я по-прежнему хочу внуков. Но, — с нажимом добавила она, — я также понимаю, как для тебя важна твоя карьера, поскольку моя была для меня в свое время не менее важна. Пытаться строить карьеру и растить ребенка одновременно не очень-то просто.

— Я вовсе не отказалась от идеи завести мужа и детей, мама, — сказала Берри. — Я слышу стук своих биологических часов всякий раз, когда вижу женщину своего возраста с одним-двумя малышами рядом с восхищенно улыбающимся мужем. Мне бы тоже этого хотелось. Но, честное слово, Бен Лофланд не был одним из возможных партнеров на всю жизнь. Мы провели вместе несколько ничего не значащих ночей. И наш короткий роман явно не тянет на дело федерального масштаба, которое пытается раздуть из него помощник Найланд.

— Вовсе он не пытается раздуть дело федерального масштаба.

— Он близок к этому.

— Но должна быть причина его зацикленности на этом.

— Он же назвал тебе эту причину. Мотивы Орена.

Кэролайн посмотрела на дочь всепонимающим взглядом, который так хорошо удается всем матерям.

— Что? — спросила Берри.

— Ничего. Не обращай внимания…

— Что? — уже требовательнее воскликнула девушка.

Кэролайн покачала головой.

— Мне пришла вдруг в голову дикая мысль. Возможно, абсолютно безосновательная. Извини, что перебила тебя. Что ты там говорила?

Прекрасно понимая, что ее мать чего-то недоговаривает, слегка надувшаяся Берри попыталась вспомнить, на чем остановилась.

— Я не собираюсь носить власяницу кающейся грешницы из-за тех нескольких ночей.

— Никто не придал бы такого значения этому твоему роману, если бы ты рассказала о нем сразу, — заметила Кэролайн.

— Согласна, — признала ее правоту Берри. — Надо было выложить все начистоту.

— Почему же ты этого не сделала?

— Из-за Аманды. Я не знала, рассказывал ли ей Бен о нас всю правду, но мне казалось, что вряд ли. И мне не хотелось обрушивать на нее сведения о нашей прошлой связи в то время, когда бедняжке приходится волноваться из-за ранения мужа, операции и всего остального. Я боялась, что, рассказав о нас с Беном Скаю, открою ящик с червями, которые тут же расползутся. Я хранила молчание, щадя чувства Аманды и желая избавить Бена от размолвок с женой, которую он любит и которой восхищается. И вот благие намерения обернулись против меня.

— Отныне я советую тебе ничего не скрывать от Ская, — тихо посоветовала Кэролайн.

Берри опустила руку и посмотрела матери прямо в глаза.

— Ты думаешь, мне следует рассказать ему, например, о своем позавчерашнем телефонном звонке Орену?

Кэролайн была в шоке от услышанного.

— Телефонном звонке?!

— Я звонила Орену в четверг днем. Мы проговорили несколько минут.

— Не понимаю. Ты же приехала сюда, чтобы убежать от него. Так зачем тебе понадобилось ему звонить?

— Чтобы извиниться.

— О, господи, за что же?

Берри передвинулась к другому краю кровати и спустила ноги на пол. Подойдя к окну, она стала смотреть на озеро, хотя в стекле было видно сейчас только ее собственное отражение.

— Чтобы объяснить тебе это, надо рассказать о том, что было раньше. Ты помнишь?.. Ну конечно, ты помнишь. День моего большого взрыва.

Кэролайн ничего не сказала. Берри повернулась и посмотрела на мать. Та сидела, смущенно разглядывая свои руки.

— Ты была расстроена, Берри, — наконец сказала она. — И тебе было из-за чего расстроиться. Ты не имела в виду то, что сказала тогда.

— Не оправдывай меня за то, чего нельзя простить, мама. В тот момент я имела в виду именно то, что сказала.

В тот день один из коллег Берри получил благодарность от менеджера по работе с клиентами. И тот же менеджер раскритиковал работу Берри и отверг все ее предложения по исправлению ситуации.

Усталая и сердитая, Берри нашла свою мать в агентстве недвижимости и полчаса изливала на нее свое раздражение. Она говорила о том, сколь несправедливой была критика, и о том, какой серой и неинтересной была на самом деле кампания, которую похвалили.