сутками в поисках зарплаты, которую не сожрет дефолт или девальвация, старались поддержать своих не выдерживающих новой жизни родителей… Пытались приткнуться, где могли, пробиться. Им было не до проблем образования и воспитания. Своих бы детей вырастить — и хорошо. А в глобальном смысле школы и институты общество не интересовали.

С чем сталкивается современный подросток? Со странной образовательной системой, слепленной из осколков советского наследия и западных технологий. Причем из обеих частей взяли не самое лучшее. Поменяли выстроенную десятилетиями систему воспитания в школах. Пионерские организации, бесплатные кружки, спортивные секции, школьные походы, летние лагеря — все это теперь заменено платными услугами: платная продленка, платные лагеря со всевозможными программами от экстремальных до творческих, полностью платный детский спорт. Куда может пойти подросток, если у его родителей нет денег? На улицу. Или в интернет пространство (сейчас это самый дешёвый из всех способов досуга).

Стержень образования — связка учитель — ученик — исчез из современной школы. Может, прежде наставник порой давил на ученика своим авторитетом. Но и принимал на себя ответственность за учащегося. За его воспитание, за его судьбу. И если замечал опасные отклонения в развитии, немедленно принимал меры. Вызывал родителей в школу, а иной раз и сам наведывался домой к ученику, ставил в известность руководство школы, а если и это не помогало — детскую комнату милиции.

Кого сейчас заботит так называемое девиантное поведение подростков? Школьного психолога? Но что он может, если в каждом классе три-четыре сложных ребёнка? Не обязательно агрессивных, может просто замкнутых или переживающих развод родителей. Каждому такому ребенку нужна поддержка. А на школу их оказывается 40–60. В результате максимум, что делает школьный психолог — проводит общее тестирование и составляет статистику.

Отношение в нашем обществе к психологам все еще носит некий первобытный характер: либо страх (вдруг что выявит и куда-то сообщит), либо обесценивание (слабаки идут к психологам, сильные справляются сами), либо агрессия (психологи сами больные и т. п.). Это легко заметить на примере детских клинических больниц. Должности психолога там просто не значится. В лучшем случае в онкологии. А зачем детям, ждущим операцию на сердце или на желудке помощь психолога? На это есть родители. Запуганные, тревожные, ждущие родители.

Вы скажете, что раньше как-то справлялись и без психологов. Да, конечно. Не во всем, но там, где справлялись, была система поддержки. В детской сфере это были кураторы, тренеры, учителя — люди, для которых идея взращивания личности главенствовала над финансовым интересом. Время меняется, люди переориентировались на собственную выгоду. И вокруг детей образовалась пустота. Пустота, которую ребенок заполняет чем придется.

В нашей образовательной системе полностью разрушена воспитательная и поддерживающая структура. Куда может податься современный подросток, не распотрошив родительский кошелек? Спорт? — Увы. Только если ты с детства за родительские деньги тренировался и смог показать высокие результаты, и это окупилось тем, что тебя взяли на бесплатной основе в школу резерва. "Неодаренным" детям места нет.

Бесплатными остаются только детские площадки, на которых и отираются подростки под раздраженное ворчание молодых мам и старушек. А куда им идти-то? Все развлечения платные. Даже футбольные матчи любительских команд нельзя посетить без денег.

Остается реализовываться дома. А слышат ли ребенка дома? Есть ли кому слышать, если родители вынуждены работать сутками, чтобы просто прилично одеть и накормить. А может и не работают сутками, но тогда, скорее всего, сидят у голубого экрана или пьют. Кому там есть дело до подростка?

И ведь школьные массовые убийства это лишь одна сторона катастрофы детства. А суициды подростков? В прессе тему "замяли", но самоубийства продолжаются. Об этом знают в узких кругах медицинских и правоохранительных органов. СМИ не до того: курсы валют, война в Сирии, выборы и, конечно же, санкции. Куда там до вас, растущее поколение, нам есть, о чём говорить.

Еще одна сторона — те подростки, которые выбирают смерть медленную, прикрытую пеленой удовольствия. Наркотики и алкоголь. На всю нашу страну существует три реабилитационных бесплатных центра, да и те в Москве. Но и туда не примут бесплатно ребенка из регионов, потому как система здравохранения претерпела модернизацию. В регионах для подростков с зависимостью лишь выделят койку в местной наркологической больнице, где он будет "учиться жизни" у взрослых алкоголиков. Что же до подростков с трудностями поведения, но еще не употребляющих психоактивные вещества — то для них НИКАКИХ реабилитационных центров и лагерей нет.

Не имея возможности вовремя остановить разрушительный выбор подростка, близкие могут лишь наблюдать его деградацию. За последний месяц ко мне обратились две мамы из отдаленных от Москвы городов с похожими проблемами: мальчикам 12 лет, у обоих очень трудный характер, отцов нет, в школу ходить отказываются, грубят, ведут себя агрессивно. Дома сидят или у телевизора, или в соцсетях. Интересов нет. Порасспросив коллег в регионах, я поняла, что никаких вариантов предложить не могу. В наркологические центров ребят не возьмут, а других у нас нет. В итоге эти дети просто останутся в группе риска до тех пор, пока не совершат нечто противоправное.

Отдельная тема — женское воспитание мальчиков. Каждый второй брак в России заканчивается разводом. То есть ровно половина семей распадается. В 90 процентах случаев дети остаются с матерями. Может это и лучше, чем когда пьющий или бьющий мать отец остается в семье. Но все же основное воспитание мальчика — это мамины и бабушкины наставления. А где мальчику искать ответы на свои мужские вопросы? С кем поговорить о том, куда приложить свою природную энергию? В деревне он конечно еще может взвалить на себя мужские обязанности, физический труд, дающий чувство гордости и значимости. А в городе? Со всех сторон ему твердят: учись, у тебя есть возможности. Но школа — это те же женщины. Преподавателей-мужчин практически нет. Мужского воспитания соответственно. Нет образов, на которые можно равняться.

А каких мужчин видит мальчик? Первый вариант — пьющих. Не важно — сильно или нет, тихо выпивающих вечерами или буйных, запойных. Второй вариант — успешных, но чаще всего очень занятых. Пребывающих на высотах бизнеса, где-то в другом далеком мире. Третий вариант — мужики протестующие и борющиеся. Они чем-то все время недовольны, что-то пытаются доказать. Но ведь и этим не до детей.

Подростковый кризис, говорят нам, был всегда. Однако согласно антропологическим исследованиям в племенах, приближенных к древним способам выживания, подобной проблемы нет. Да, там дети не получают достойного образования, не познают мир, не имеют возможности выбраться на большую землю. Но может нашему, такому цивилизованному и защищающему детские права, обществу есть чему