– Эт-то есть полировка? – проворочала она немецким языком уже из-под стола.

– Чё стоишь? – заорала на Ферзя Аннушка, поразив очередную цель. – Беги, б…, оказывай своей мочалке неотложную сексуальную помощь!

Она замахнулась на Михаила пустой бутылкой, Михаил поставил блок, но руку разбушевавшейся официантки уже перехватывал подоспевший охранник. Скрутив Аннушку, он поволок её в направлении кухни. Второй вышибала помогал фрау Шульц принять вертикальное положение.

– Тебе хана, Ферзь! – орала Килькина, не обращая внимания на происходящее с ней. – Ты реально на срок попадаешь!.. Тебе пятерик при лучших раскладах ломится!.. Гуляй, Мишенька, последние денёчки!.. Е..и баб, пока не закрыли!..

Михаил Шахов смотрел на неё, как смертельно обиженный человек тонкой душевной организации. При этом он успел засечь, как один из соглядатаев, встав со своего места, спешно направился вслед за охранником и его пленницей. Второй (он, видимо, пас журналиста) остался на «посту».

– Мы очень сожалеем, – рядом с Шаховым появился метрдотель, маленький и лысый мужчина во фраке с бабочкой. – Наше кафе готово компенсировать нанесённый Вам ущерб. Вы можете сделать бесплатный заказ в любой день, кроме пятницы, субботы и воскресенья, с 12-ти до 18-ти часов, при условии, что сумма заказа не превысит…

– И каждый раз нас будут обслуживать таким вот образом?! – возмущённо перебил его Миша. – Нет уж! Увольте!

– Официантка, нанёсшая Вам ущерб, уволена, – тут же переключился на другую пластинку метрдотель. – С неё будет взыскана стоимость Вашего ужина…

– Уваааааааа… Кха-кха… Увааааааа.... – прервала спич метрдотеля Барбара.

Усаженная охранником на стул, она выдавала съеденные блюда обратно, не заботясь об их точном попадании в тарелку. Несколько гостей кафе, с интересом наблюдавших сценку между посетителями и официанткой, брезгливо встали и поспешили покинуть зал.

– Как видите, мы возвращаем съеденный ужин, – пафосно возгласил Шахов. – Так что его стоимость компенсацией являться не может.

– Misha… И-ик!

Изнурённая алкогольным отравлением и экстремальными впечатлениями вечера, Барбара возлежала на заднем сидении такси. Её растрёпанная голова покоилась на коленях у Михаила.

– Fe-еrs… – она сделала попытку приподняться и дотронуться до щеки Шахова.

– Лежи, отдыхай, тебе нельзя двигаться, – ласковым тоном медбрата отодвинул её руку журналист.

– Я люблю тебя… – устало выдохнула Барби, обдав Мишу запахом блевотины.

– Я тебя тоже очень люблю, – стараясь не дышать носом, заверил её Шахов.

Пылкие чувства к Барбаре смешивались в сознании Михаила с мыслями об Аннушке Килькиной, которая, скорей всего, повествовала сейчас следователю Штатскому о своей встрече с Ферзём.

«А что собственно у них против меня есть? – оптимистично подумал Шахов. – Я сидел в кафе с дамой, никого пальцем не тронул, а меня какая-то маньячка оскорбила, пивом облила… А всё потому, что не любит гражданка Килькина интеллигенцию, и готова на неё любой поклёп возвести – из тихого ботаника гопника сделать! Да я же здесь опять потерпевший, по ходу, – вспомнив любимое выражение Аннушки, Михаил улыбнулся. – Жаль, что полирнуть не успели! – он вздохнул. – Хотя…»

– Остановите, пожалуйста, у ближайшего продуктового магазина, – обратился Шахов к водителю. – Барби, я выйду пива купить? – спросил он по-английски у спутницы.

– O, nein! – простонала немка. – Не пей, пожалуйста, при мне никакого алкоголя, а то я от одного спиртового запаха снова начну… blevat, – выговорила она новое для неё русское слово.

– Нет, blevat не надо, – Миша нежно погладил женщину по спутанным, мокрым от пива волосам. – Магазин отменяется, – объявил он водителю, аккуратно оборачиваясь назад.

За такси, в котором находились Миша и Барбара, следовал ничем не приметный «Форд Фокус». Шахов зафиксировал этот автомобиль ещё у ресторана. «Пасёте? Ну-ну…», – едва заметно усмехнулся Ферзь.

– Я позвоню маме, – сообщил он Барбаре и достал мобильный телефон.

                        ***

Открывать купальный сезон ещё не следовало. Майская вода была до ужаса холодной, но после всего пережитого она казалась Алику парным молоком. Доплыв до середины озера, Лунц перевернулся на спину и, стараясь лежать неслышно, приподнял голову. Похоже, за ним никто не плыл. Ныряя, а, фактически, сползая в озеро, Алик ожидал выстрелов, погони, а потому долгое время плыл под водой, изредка выныривая, чтобы хватануть воздуха. От пиджака и ботинок, тянувших его ко дну, шеф-редактор избавился сразу. Плыть стало легче, но дыхание всё равно сбивалось, и Лунц почувствовал, что без отдыха ему не обойтись. Алик погрузил затылок в воду и смотрел на синее небо, в котором безветренно висели одинокие тучки, подёрнутые заходящим солнцем. Коллекционер подумал о том, что он мог и не увидеть этого заката, что сегодняшний день по счастливой случайности не стал для него последним.

Ещё час назад Алик Лунц очнулся… на том свете. Потусторонний мир, на первый взгляд, оказался не таким покойным, как о нём думали живые. Прибывшего на тот свет Лунца покачивало, трясло, временами даже подбрасывало и било об основание и крышку… гроба. В гробу было темно и тесно, что, впрочем, понятно любому живущему на Земле и хоть раз видевшему этот футляр для человеческого тела. Но вот почему Алик испытывал чувство духоты? С общепринятой точки зрения, мёртвые в свежем, да и вообще ни в каком воздухе не нуждаются, а потому душно им не может быть ни при каких обстоятельствах. Ещё у Лунца страшно, как после тяжёлой пьянки, болела голова, и его немного мутило. Эти ощущения тоже смущали «умершего» Алика. Неужели ему уготован лёгкий ад, так называемый – ад-лайт, где не варят в котлах, не поджаривают на сковородках, а обрекают незначительного грешника на вечные мучения в виде похмельного синдрома или чего-нибудь подобного? Стоило Лунцу подумать о такой форме загробного наказания, как ему тут же захотелось курить. Ну, вот ещё никотиновым голодом терзать будут. И ведь ни закурить, ни бросить на веки вечные!

Гроб с размышляющим телом Алика Лунца ещё раз основательно тряхнуло, и подброшенный «покойник» вдруг различил звуки, похожие на шум движущегося автомобиля. Лунц попытался вспомнить все известные ему мифологические сюжеты о перемещении людей в царстве мёртвых, но его память не нашла в своих анналах ни одного фрагмента, где бы мертвецы, ожидающие Божьего Суда, перемещались на автомобиле. Голливуд какой-то! А может, в Голливуде ничего и не выдумывают, может, они всего лишь транслируют действительность небесной канцелярии, но в гордыне своей не ведают, что являются обыкновенным зеркалом неподвластного их воображению загробного бытия.

Но даже голливудские герои, перемещающиеся в мир иной, плавно парили по небесным дорогам, а покойного Алика Лунца швыряло, как на самом обычном российском просёлке. Откуда в воздухе, а возможно, и в безвоздушном пространстве взялись ухабы? А ну как здесь тоже две беды –