Однако левые настроения, затопившие Запад, есть настроения по сути общинные, стадные, деревенские, они тащат цивилизационную систему в сторону, противоположную от магистральной линии прогресса, в сторону коллективизма и антиинтеллектуализма, поскольку левачество есть антиинтеллектуализм в его политическом выражении. Произошло парадоксальное расщепление консервативной линии политического спектра на традиционализм и левый либерализм — отношение к новшествам у левых иное, они, в отличие от традиционалистов, вполне приемлют аборты и однополые браки, но так же тянутся к общинности в виде эгалитарности.

В результате сегодня мы видим, как пришлые варвары из Третьего мира, поощряемые леваками, «геттоизируются» — сбиваются в макроблоки мультикультур. Вместо того, чтобы сплавляться в нацию.

Разве колониальный аристократ XIX века, несший в отстающие уголки планеты цивилизацию, мог допустить в своей голове мультикультурализм, то есть предположить на секунду, что варварские обычаи равны обычаям цивилизованных народов? Мог только в одном случае — если он был шизофреником. Любому здравомыслящему человеку была видна разница в уровне европейских технологий и технологий африканских. И было ясно, куда идет прогресс, куда нужно двигаться. Почему это неясно сегодняшним потомкам тогдашних колонизаторов?

Да, европейцы XIX века слишком ясно видели колоссальный цивилизационный градиент между Европой и прочими частями света. Колонизируя планету, они объективно выполняли роль уравнивателя цивилизационных потенциалов. Но эту разницу потенциалов нужно было как-то объяснить. Почему одни народы передовые, а другие отсталые? Объяснение было найдено самое простое и лежащее на поверхности — в миропонимании европейцев все объяснялось разницей в качестве людей. Одни расы от природы более совершенные, а другие менее — этот нехитрый вывод стал мейнстримом научной мысли всего XIX века, перетек в век ХХ-й и вспух фурункулом фашизма.

Мнение о природном превосходстве одних рас над другими разделялось практически всеми. Об этом писал Циолковский, об этом писал Маркс, бывший, как известно, жутким русофобом. Автор теории пролетарской революции, например, целые народы считал «контрреволюционными» — в первую очередь славян.

И нельзя сказать, что этот взгляд на природную ущербность некоторых рас был совсем уж ненаучным. Скорее, напротив, тогдашние европейские антропологи, еще не пораженные чумой политкорректности, спокойно приводили и обсуждали разные факты об анатомической разнице рас. Причем было это не только в XIX веке.

Скажем, советский антрополог Борис Жуков (1892–1934) в книге «Происхождение человека» писал, что «представитель более высокой в отношении умственного развития человеческой расы имеет более тяжелый, более объемистый мозг, чем дикарь». Жуков отмечал разницу в строении мозга и особенностях его питания «кровью через кровеносные сосуды» у передовых и отстающих рас. Поддерживали выводы Жукова и другие советские и русские антропологи — Дмитрий Анучин, Василий Городцов, Михаил Уринсон, Виктор Бунак и прочие.

Анучин, например, защитил диссертацию о так называемых метопических швах на черепе, которые разделяют лобные доли. Считалось, что эти швы возникли в результате быстрого роста лобных долей мозга, и отмечалось, что европейских черепов с такой «интеллектуальной отметиной» примерно на порядок больше, чем негритянских. В работе «О некоторых аномалиях человеческого черепа и их распространении по расам» Анучин говорит, что «во многих расах более интеллигентные племена представляют больший процент метопических швов. У высших представителей монгольской и белой рас он выражается цифрой, по крайней мере в 8–9 раз большей, чем у австралийцев и негров». Сейчас за констатацию этого факта Анучина назвали бы расистом, но, к счастью, он давно умер и потому имя Анучина теперь спокойно носят НИИ и музей антропологии МГУ.

Разумеется, ничуть не отставала от царских и советских антропологов в своем «расизме» и европейская наука. Так, например, немецкий антрополог Г. Бушан (книга которого «Человек. Популярный курс антропологии» была переведена в России в 1912 году) писал, что «человеческий мозг богат извилинами, однако у низших рас эти складки проще или имеют более прямое направление, борозды между ними более открыты и менее глубоки. У высших рас извилины обыкновенно шире, более изогнуты и тесно сближены между собой…»

Перечень фамилий наших и ненаших ученых, спокойно рассуждавших о высших и низших расах, можно было бы продолжать, но, думаю, вы уже и так поняли: данное мнение было главным в науке XIX и первой половины XX века. Но потом человечество в острой форме переболело фашизмом и с перепугу кинулось в другую крайность — утверждение тотального равенства рас и наций. Теперь уже изо всех сил постулировалось равенство, и высказываться против данного чисто религиозного постулата стало опасно, как при фашизме было опасно вякать о равенстве рас, при сталинизме — болтать о равенстве сословий и прочей антисоветчине, а при инквизиции — о множественности миров. Ныне на Западе под подозрение и глубокое неодобрение попадают все научные исследования, описывающие природные различия рас. Та свобода научной мысли, которой пользовались антропологи XIX — начала XX века нынешним исследователям даже не снилась.

Скажем, в 1996 году после шумного скандала в прессе британское издательство остановило тираж книги психолога Кристофера Бранда. Потому что в своей книге Кристофер констатировал общеизвестный (но неафишируемый) в антропологии и генетике факт, что интеллект и психологические особенности — штука наследственная и что он различен для представителей разных рас. После чего Бранда уволили из университета.

А в 2007 году выдающийся британский генетик Джеймс Уотсон — нобелевский лауреат, получивший премию за открытие двойной спирали ДНК, имел неосторожность заявить, что все исследования неизменно подтверждают тот факт, что негры в среднем глупее белых. После этого разгорелся страшный скандал, и нобелевского лауреата выдавили из лаборатории Колд-Спринг-Харбор на пенсию, а все его публичные лекции были отменены. Между тем в лаборатории Уотсон проработал сорок лет и превратил ее в одно из самых авторитетных исследовательских учреждений мира.

Его схарчила идеология. Религия равенства. В своем ослепляющем религиозном раже западные интеллектуалы не хотят видеть вообще никакой разницы между дикарем и цивилизатором:

— А что плохого в дикарстве? — глубокомысленно закатывая глаза, говорят они. — Да, папуасы и бушмены не создали цивилизацию, но, может, у них другие ценности? Может, им этого и не надо было…

Эта позиция столь же глупа и отвратительна, как фашизм.

Всякие крайности вредны. И вызывают обратную реакцию при насильственном насаждении. Самой яркой реакцией на социальную энтропию мультикультурализма и политкорректности стал небезызвестный Брейвик, расстрелявший в тихой Норвегии более семидесяти человек.

Когда начался суд над норвежским террористом, я провел эксперимент в своем ЖЖ — запостил сокращенную речь Брейвика. И пожал тучные плоды согласия нашей публики с массовым убийцей. Граждане писали, что поддерживают подсудимого. Многие, правда, оговаривались, что поддерживают Брейвика не в том, что он совершил, а в том, что он говорит. А говорит Брейвик вот что: