А вот и он. Ни молодой, ни старый. Про таких говорят: мужчина без возраста. Из-под видавшей виды матросской шапочки свисали седоватые прямые пряди волос. Грязная тельняшка и грубые холщовые штаны на босу ногу – вот и все его одеяние. На неприветливом лице морщин, казалось, больше, чем зубов во рту, однако, подойдя к компании, расположившейся на траве, он все-таки изобразил некое подобие улыбки и снял шапку.

– Здравия желаю! Знакомых повстречали, господин нотариус?

– Не то чтобы знакомых, но вот шел к вам, папаша Галек, и повстречал по дороге этих дам. Они тут пикник устроили на свежем воздухе.

– Интересно, зачем? Здесь не место для дам.

– Не место? – невинно переспросила Гортензия, старательно копируя английский язык. – Этот старый замок выглядит так романтично!

Видно, в свои молодые годы старик немало повоевал против англичан, потому что он зло поглядел на нее, сплюнул и сказал уже без всяких церемоний:

– Англичанка? Тьфу ты…

– Да нет, папаша Галек, – успокоил его Буше. – Она ирландка. Сами знаете, это не одно и то же. Так что вы можете, не опасаясь нанести урон своей чести, пропустить с нами по стаканчику.

– По стаканчику?

Старик и раньше не сводил глаз с бутылок, а сейчас во взгляде у него загорелся настоящий огонь: так вспыхивают фонари с наступлением темноты. Гортензия наполнила стакан и с любезной улыбкой протянула ему. Да только зря улыбалась. Папаша Галек буквально выхватил стакан у нее из рук и опрокинул себе в глотку. А потом прищелкнул языком:

– Ух ты!

– Еще?

Второй стакан был опорожнен с той же скоростью, что и первый. За ним последовал третий. Теперь уже сторож с маяка милостивее взирал на обеих дам, в глазах у него промелькнуло даже некое подобие нежности. Фелисия решила воспользоваться его благодушным настроением.

– Скажите, ну почему это не место для нас? – с обезоруживающей наивностью поинтересовалась она. – Здесь ведь так красиво.

– Красиво? Красивый вон тот замок, да? Сразу видно, что вы там не живете. А видели вы солдат? Это тюрьма, да еще какая! Знаете, какими оттуда выходят… если вообще выходят…

И слова полились рекой. Он говорил с гордостью, которую испытывают простые души от соприкосновения с великой трагедией. Этот замок, который по ночам освещал его маяк… он считал его в какой-то мере своей собственностью. Еще пара стаканчиков, и старик, удобно расположившись на большом валуне, разоткровенничался и выкладывал своим слушателям все, что они хотели узнать.

Узников было трое. Двое из них – бывшие солдаты императора, прокричавшие что-то оскорбительное вслед проезжавшему кортежу короля. О третьем было мало что известно, знали только, что это иностранец, и особо опасный. Он помещался в подземном карцере-каземате, расположенном недалеко от главного входа. Это была довольно большая камера, свет и воздух проникали туда через отверстие, выходящее в центральный двор. А сам этот центральный двор представлял собой настоящий колодец глубиной около семи метров, вырубленный в гранитном основании. Туда не доходили даже солнечные лучи.

У Гортензии сжалось сердце. Молодой Орсини, сын солнечной Италии, погибал на дне темного ущелья! Говорили, он болен, но и так уже странно, что человек более двух лет выдерживал такое заключение. В каком состоянии они застанут его, даже если удастся туда добраться? Гортензия взглянула на судорожно сжатые руки подруги. Наверное, та думала о том же, но для нее эти мысли были несравненно горше.

Наконец они узнали, что охрану заключенных несли двадцать солдат линейного полка, расквартированного в Морле. Там были и старые вояки, и молодые рекруты, не прошедшие войн империи и надеявшиеся сделать карьеру в королевской армии. В общем, люди достаточно неподкупные.

– А знаете, – сказал папаша Галек, – у них такая же несладкая жизнь, как и у заключенных. Бедняги тоже хватили лиха! Так что, если мне удается достать им чего-нибудь промочить горло, я с радостью бегу туда. Вот если бы можно было и им отнести на праздник такого винца!

– А что за праздник? – поинтересовался Буше.

– Они в воскресенье будут отмечать день победы. Там, знаете, в Алжире, адмирал Дюперре и еще какой-то генерал, забыл, как его, устроили варварам хорошую баню. Сейчас сообщили, что город взят. Такое событие надо отметить! Со времен Стриженого[10]мы уж и забыли, что такое победа! Будет у них, конечно, ром, но вот такого бы винца, да по недорогой цене…

Гортензия, переглянувшись с Фелисией, решила взять быка за рога:

– Будет у вас вино, господин Галек. Я сама подарю его вашим славным солдатам. Мы заедем к вам…

– Да, да, скорее всего в пятницу, – уточнил Буше.

– Но только при условии, что вы никому не расскажете, откуда оно у вас.

– Вы хотите сказать, чтобы я не говорил ребятам, кто дал вино? Не говорить, что это дамочка-красотка?

– Миссис Кеннеди не любит выставлять себя напоказ, – объяснила Фелисия. – Если вы скажете, ей будет неприятно.

Сообразив, что ему предлагают выгодную сделку, старик весь расцвел. Он встал с камня и, отряхнув сосновые иголки, прилипшие к штанам, рассыпался в благодарностях:

– Большое спасибо, миссис. Значит, решено? В пятницу привезете? Точно?

– Я сам принесу, папаша Галек, если только дамам будет угодно принять мою помощь, – сказал Франсуа Буше.

– Ладно. Пора уже мне идти. А чего это вы ко мне шли, господин нотариус? Есть добрые вести относительно наследства?

– Пока нет. Я только хотел спросить: вашу бабушку случайно звали не Кермер?

– Кермер? А как же! Точно так, а не иначе.

– Отлично. Правда, в здешних местах Кермер – фамилия распространенная, так что понадобится еще некоторое время. Но вы не беспокойтесь: я сам занимаюсь вашим делом.

Сторож водрузил на голову грязную шапку, отдал честь, прикоснувшись к ней пальцем, и пошел к лодке. Все трое следили, как он залезает туда и отчаливает.

– С нами бог! – шепнул Буше. – А я-то все искал повода заставить его отнести вино в гарнизон! Взятие Алжира! Сам король нам в помощь. Уважаемые дамы, прикажите слуге проводить меня к карете и выдать вина. Надеюсь, у вас там достаточно припасено.

– Пятнадцать бутылок, – сказала Фелисия. – Без этих двух – тринадцать. Но вы не забыли, что судна у нас до сих пор нет? – добавила она, устраиваясь за мольбертом. – Что будем делать?

– Решим по-другому! – проворчал молодой человек. – Пусть этот проклятый судовладелец катится ко всем чертям! Жану Ледрю удалось наняться к старшине рыбаков в Карантек, один из его матросов занемог, а Ледрю здесь не чужак. Их лодка небольшая, но крепкая.

– Если придется плыть в Англию, – заметила Фелисия, – надо, чтобы ваш Ледрю показал себя хорошим моряком.