британских войск в Российскую империю не одобрял, считая политической и военной ошибкой. Хорошо хоть не мешал и не вставлял палки в колёса военной операции.

– Вице-король сообщает, что в загородном имении Джона Моргана вчера были найдены мертвыми без следов насильственной смерти сам хозяин, а также Джон Рокфеллер, Джордж Бейкер, Генри Фрик, Натан и Эдуард Ротшильды, Джейкоб Шифф, Пол Варбург, Джон Астор-четвертый, Эдвард Гарриман и Уильям Вандербильт.

Китченер, услышав это, аж присвистнул от удивления. Десяток самых богатых людей в мире. И именно они пытались заставить Рузвельта отправить в Желтое море американские броненосцы, чему президент противился.

– Что-то ещё? – уже спокойно спросил адъютанта генерал.

– Да, сэр. Лорд Керзон также сообщает о начавшейся панике на биржах Америки и Великобритании, а также о том, что американских кораблей можно не ждать, – с невозмутимым лицом доложил офицер.

Горацио мысленно усмехнулся про себя. Лорд не мог не ткнуть носом в то, что он оказался прав, когда говорил, что американцы не отправят свои корабли на помощь Японии.

– Это всё, Альберт?

– Да, сэр.

– Можете идти.

Когда адъютант покинул кабинет, Китченер тяжело подошел к столику, достал из коробки сигару, отрезал гильотиной её кончик и, прикурив от длинной спички, опустился в кресло.

«Это ещё одна плохая новость на сегодня, – подумал виконт, выпуская дым изо рта двумя большими кольцами. – Япония на днях капитулирует, и мы останемся с Российской империей один на один. Может быть, и прав был Керзон, когда говорил о том, что начало прямых боевых действий с русскими на суше – большая ошибка. Тем не менее приказ короля я обязан выполнить…»

Мысли генерала были прерваны стуком в дверь, которая открылась, и на пороге вновь застыл адъютант.

– Что ещё, Альберт?! – несколько раздраженно спросил Китченер.

– Сэр, прибыл полковник Виллиамс. Просит срочно принять его.

– Пусть зайдёт, – генерал поднялся с кресла, аккуратно затушил сигару в пепельнице и развернулся в сторону двери.

Джон Виллиамс отвечал в штабе генерала за разведку, и его внезапное прибытие на доклад означало, что произошло нечто неожиданное и важное. А если учесть, какие сведения приходили с утра, то, вернее всего, хорошего полковник не расскажет.

– Сэр, – полковник Виллиамс, зайдя в кабинет, принял стойку смирно и резко кивнул головой.

– Чем обрадуете, Джон, – с этим офицером, как и с адъютантом, Китченер мог быть несколько фамильярным, так как их связывали некоторые тайные дела, о которых не принято говорить в приличном обществе.

– Афганцы собрали Лойя-джирга в Дроше. Кроме старейшин в город прибыли князья северных и северо-восточных племён, а также тайно приехал Хабибулла-хан. Они собираются объявить нам джихад.

– Что-о-о!!! Этот грязный ублюдок взял деньги, подписал договор, а теперь хочет объявить джихад?! – лицо генерала побагровело, а усы, казалось, распушились и встали торчком, как хвост у кота, точнее хвосты двух полностью одинаковых котов.

– Афганцам нельзя верить, сэр. В отличие от вас, я давно служу в этих местах. Логику местных туземцев, особенно их кодекс чести – Пуштунвалай – тяжело понять цивилизованному человеку. Там столько всего противоречивого для нас и непонятного. Одним словом, дикари.

Слова полковника сбили волну гнева генерала. Китченер глубоко и резко вдохнул, а потом медленно выдохнул.

– То есть вас, Джон, не удивляет поведение эмира Афганистана? – уже спокойно и без эмоций спросил он. – И да, проходите и садитесь в кресло. Если хотите, курите. Мне хороших сигар с Кубы привезли.

Полковник со словами благодарности прошел к столику. Вооружился сигарой, раскурил её и опустился в предложенное кресло. В соседнее, с вновь раскуренной сигарой, сел генерал.

– Сэр, нам не понять, как мыслят эти туземцы. Приведу пример. Лет шесть назад один из наших штабных офицеров в сопровождении отделения солдат по служебным делам убыл из Равалпинди в Пешавар. По дороге они заночевали в одном из кишлаков. Их приветливо встретил старейшина этого селения, разместил в своём доме, угостил отличным и богатым ужином. Утром накормил плотным завтраком, дал много продуктов в дорогу, – полковник пыхнул сигарой, делая драматическую паузу и привлекая внимание генерала, который внимательно слушал своего подчиненного. – А милях в пяти от кишлака лейтенанта и его охрану расстреляли из засады, после чего, как потом выяснилось, всем отрезали головы. Удалось спастись старому и опытному солдату, который бросился в горную реку. Он и доложил о случившемся.

Китченер внимательно слушал полковника, так как его действительно заинтересовал его рассказ.

– Когда наша карательная рота захватила этот кишлак, так как его жители оказали упорное сопротивление, выяснилось, что причиной убийства офицера и его сопровождения стали слова лейтенанта, которыми он похвалил красоту младшей дочери старейшины, – Виллиамс замолчал и пыхнул сигарой.

Паузой воспользовался Китченер.

– И за что же здесь убивать? – недоуменно задал он вопрос.

– По их кодексу чести главными из качеств пуштунов являются бадал – бесстрашие и отвага, имандари – правдивость, преданность истине, независимо от последствий, и гаярат – честь. Честь имеет очень большое значение в обществе пуштунов, и большинство других положений, указов Пуштунвалай направлены к сохранению их чести и гордости. Слова офицера задели честь семьи старейшины. Его младшая дочь, несмотря на молодой возраст, уже была замужем и в доме своего отца оказалась в тот момент случайно, придя к матери за какой-то вещью, пока мужа не было дома, – полковник вновь пыхнул сигарой и продолжил: – Чтобы доказать факт супружеской измены, по шариату необходимы показания четырёх свидетелей. А в соответствии с Пуштунвалай, для доказательства достаточно обычных слухов, поскольку в данном случае речь идёт о чести всей семьи. В доме на совместном ужине находились и другие почетные жители кишлака, которые могли неправильно понять слова нашего офицера. Итогом стало исполнение долга гостеприимства, а потом убийство наших солдат. Кстати, дочь старейшины её большая семья лично забила камнями за мнимую измену.

– Какая дикость, полковник. Они действительно дикари и варвары. Из-за комплимента убивать?! Тем более свою дочь, зная, что никакой измены не было. Даже в Африке нет такой дикости, – возмущенно произнёс генерал, размахивая сигарой, как дирижёрской палочкой.

– Честь семьи для них означает очень много, как и честь племени. Весь кишлак сопротивлялся нашим войскам. Причем, как вы поняли, всё это происходило не в Афганистане, а здесь, на территории Британской Индии, на лояльных нам землях, – полковник Виллиамс как-то грустно усмехнулся. – А вы говорите об эмире Афганистана. Хабибулла-хан очень хитрый и изворотливый человек, обладающий, как и его отец, можно сказать, отменным политическим нюхом. Просто так он бы даже тайно не приехал на совет.

– Джон, вы считаете, что Хабибулла-хан объявит нам войну?

– Если он хочет остаться на троне, то