– Yeso Christo![47]– воскликнул начальник разведки, выслушав Риана, он повернулся к Вайкшнорасу и сказал дрогнувшим голосом: – Кажется, мы в дерьме по самые уши. Американец говорит, что на сбитом немецком самолёте летела Мадлен Олбрайт!

– Какая Олбрайт? – глупо переспросил полковник.

– Госсекретарь США!

Ситуация вновь вышла из-под контроля, только теперь «литовский кризис» приобрёл мировое значение…

(Таллинн, Эстония, август 2000 года)

После бесславного похода авианосной армады к берегам Антарктиды Роберт Фоули впервые задумался, на той ли он стороне. Раньше такой вопрос не мог прийти ему в голову по определению. Да и может ли сомневаться в правильности выбора человек, возглавляющий один из отделов Управления внешней разведки Оперативного Директората ЦРУ? Однако сама операция, в которой Фоули не по своей воле принял участие и которая закончилась большими человеческими жертвами, вызывала слишком много вопросов. Как аналитик, переквалифицировавшийся в оперативники, Роберт понимал, что никакой особой необходимости в проведении этой операции не было. Вся она казалась безумием, бредовой фантазией тех, кто её спланировал. Выбор авианосца и команды был обусловлен не их готовностью отстоять интересы США в регионе, а сумасбродной идеей сотрудников Госдепа, будто бы поход за легендарным Копьём Судьбы должен выглядеть как ритуал, наполненный символами. На этом «ритуальном поле» не было места разумному планированию, Госдеп мало опирался на логику и здравый смысл, отдавая предпочтение мифологии и наркотическим видениям, – неудивительно, что такой подход привёл к разгрому.

А ещё Фоули видел то, чем были украшены стены комнаты, в котором хранилось священное Копьё. Такое не вычеркнешь из памяти, а ко всему это был ещё и знак, указывающий на то, к чему приходят люди, отвергающие простую жизненную мораль в обмен на жестокие теоремы иного, чуждого человеку мира.

* * *

…Они спустились в котлован к бункеру сразу после того, как представители Госдепа закончили ритуальную процедуру, должную, по их собственному заверению, обезвредить незримые ловушки, установленные немецкими оккультистами ещё во время Второй мировой войны. Затем по приказу госдеповца Джонсона морские пехотинцы споро разобрали завал из камней. Как и ожидал Фоули, который видел следы чужого присутствия на пустынном берегу Земли Королевы Мод, тяжёлая дверь, ведущая в бункер, была открыта.

«Вполне может статься, – сказал независимый эксперт Джек Риан, отвечавший за планирование и общую координацию экспедиции, – что там нет уже никакого Копья».

Он оказался прав. Первыми в бункер вошли представители Госдепартамента. За ними – Риан, замыкал шествие Фоули. Как и многие другие подземные сооружения Третьего рейха, бункер был отстроен на совесть, но под воздействием времени обветшал и протёк. Под ногами был лёд, и Фоули пару раз оскользнулся, едва не выронив фонарь. К счастью, отважной четвёрке не пришлось петлять по затхлому лабиринту: хранилище раритетов находилось в конце прямого коридора. Бетонные стены были украшены поблекшими красными знамёнами с символом свастики в белом круге; однажды под ногами попался скелет в остатках чёрной формы с размозжённым черепом – лучше всего за эти годы сохранился большой кожаный ремень. Однако самое страшное поджидало Фоули впереди. Через несколько минут, отворотив тяжёлую дверь, представители Госдепа по очереди шагнули в хранилище. Фоули услышал бессвязное бормотание и ускорил шаг, практически сравнявшись с Рианом.

«Ничего нет, – сказал Джонсон, когда эти двое переступили порог. – Совсем ничего. Кто-то опередил нас. Раритеты похищены».

На самом деле даже без раритетов здесь было на что посмотреть. И лучше бы Фоули не делал этого. Луч его фонаря скользнул по бронзовым «курительницам», по обтянутому бархатом ложу и остановился на одной из стен. Сначала Роберту показалось, что на стены нарисован причудливый узор, состоящий из множества искажённых человеческих лиц, больше похожих на античные маски. Однако подойдя ближе, он понял, что всё гораздо ужаснее. Это и были лица – точнее, снятая и выдубленная кожа человеческих лиц. Поведя фонариком, Фоули похолодел. Кого здесь только не было: мужчины, женщины, старики, дети. Они смотрели на американского разведчиками стекляшками искусственных глаз, и тот не смог сдержать восклицания:

«Господи! Господи Боже! Это же люди!»

Джонсон равнодушно пожал плечами.

«Ничего особенного, – произнёс он спокойно. – Это довольно известная практика. Посмертная энергия этих людей усиливают мощь Предметов Силы. Проще говоря, Копьё питается астральными двойниками и остаётся дееспособным».

«Скажите, вы ведь разбираетесь в этих вопросах? – спросил Фоули свистящим шёпотом, Джонсон кивнул. – Скажите, эти люди, чьи лица здесь… они умерли естественной смертью?»

«Нет, – отрезал, как приговор вынес, сотрудник Ритуальной службы Госдепарамента. – Считается, что при естественной смерти астральный двойник получает свободу. Все эти люди были сначала замучены, а потом убиты».

«Господи!» – ещё раз выдохнул Фоули и почти побежал к выходу, прочь от этих лиц со стеклянными глазами…

* * *

С тех пор минуло пять месяцев, но Роберт Фоули, вернувшийся к работе в ЦРУ, уже не чувствовал прежней уверенности в правоте своего дела. Даже его измена (когда он скрыл от руководства Управления, что был завербован русской разведкой во время командировки в Мурманск[48]) поблекла на фоне того, что он узнал или о чём догадался по ходу экспедиции в Антарктиду.

Раньше Роберт сам себе казался беспощадным – то есть взрослым серьёзным мужчиной, руководителем, который без малейших колебаний пошлёт отряд спецназа или группу полевых агентов на верную смерть, если это нужно для выполнения задания. Однако несколько душевных потрясений подряд превратили молодого амбициозного «цэрэушника» в растерянного человека, потерявшего опору в жизни, а значит, не способного принимать решения. Наверное, именно так и становятся «идейными» предателями, вроде Кима Филби, но Роберт не хотел идти по этому гибельному пути. Он уже подумывал об отставке и годичном отдыхе вдали о суеты больших городов (компенсации, которую выплатило ЦРУ после экспедиции в Антарктиду, хватило бы года на три безбедной жизни где-нибудь на пляжах Флориды), когда вдруг получил моральную поддержку, причём с самой неожиданной стороны.

Независимый эксперт Джек Риан, подлинный статус которого в военно-политической иерархии был Роберту и по сей день непонятен, не забыл своего молодого спутника. Однажды он пригласил Фоули отобедать в «Адмирале Грире» и прочитал целую лекцию о том, что любой человек на протяжении отмеренного ему века проходит как минимум через четыре кризиса: подростковый, кризис «составления планов», кризис «переоценки планов» и кризис «осознания смерти». Переход через кризис на новый этап сопровождается обычно неким действием. Например, действие, после которого подросток становится мужчиной, называется «инициацией», и оно вовсе не связано с первым сексуальным опытом, как считают многие. Бывает и так, что подростковый кризис затягивается: вроде, глядишь, перед тобой тридцатилетний яппи: самостоятельный, богатый, современный – а на самом деле внутри сидит озабоченный подросток, для которого важнее всего на свете, что скажут о нём сверстники. В какой момент и какое испытание станет инициацией, трудно предсказать; для каждого конкретного человека это уникальное таинство, и смешно для осведомлённого наблюдать со стороны за ритуалами, которые устраивают различные братства и закрытые общества для своих неофитов и которые тоже по ошибке называются «инициациями».