— Я не продажная девка, Адриан: или ты не видишь — я ношу столу, а не мужскую тогу, в которую положено обряжаться шлюхам.

Племянник императора, довольный, рассмеялся.

— Я говорю совсем о другой службе, Мевия. Есть один человек и неплохой дом, богатый дом…

— Уж не сватаешь ли ты меня?

— Твой ум слишком быстр. Как и твой кинжал. Разве Публий Элий Адриан похож на сваху? Я просто хочу, чтобы ты пожила в одном доме…

— На каких правах?

— Никто не претендует на твою постель, Мевия.

— Нельзя ли прекратить говорить загадками и рассказать все как есть, Публий Элий Адриан?

— Хорошо, Адриан последует совету рассудительной Мевии, задача которой отныне — охранять женщину и двоих юношей вместе с прочими телохранителями. Согласен, это странное занятие для женщины. Но я знаю, на что способна Мевия, победившая когда-то на арене амфитеатра Паука.

— Ты умеешь льстить. Впрочем, если бы не умел, то не сделался бы наследником императора.

На самом деле официально Адриан не числился в наследниках. Но он не стал этого уточнять.

— Так ты согласна?

— Работа опасная, — сделала тут же вывод Мевия. — Сколько же ты мне заплатишь, Адриан?

Он назвал сумму. Мевия решила, что ослышалась, и попросила повторить. Адриан повторил. Никакой ошибки. Мевия невольно тронула осколок монеты. Надежда вернулась. Надобно будет поменять веревочку. Монета еще пригодится. И — возможно — скоро.

* * *

Адриан привел ее к порогу дома — глухая стена без окон выходила на улицу, дубовые двери были плотно закрыты. Привратник, темнокожий, наголо обритый здоровяк, встал у них на пути, но, узнав Адриана, склонился в низком поклоне.

Войдя в атрий, Мевия едва не столкнулась с хозяином — человек лет шестидесяти с темным, будто налитым черной желчью лицом и в пышной, огромной вычурной тоге стоял в позе то ли оратора то ли судьи, вскинув правую руку в гневном жесте. На мозаичном полу лежала девушка в пестренькой тунике и домашних стоптанных сандалиях. Насколько Мевия могла разглядеть — девушке было лет шестнадцать или семнадцать, не больше.

— Господин… — бормотала она. — Клянусь твоим гением, клянусь, что не буду… умоляю…

Женщина, распластавшись, потихоньку переползала по полу к ногам господина, ее спутанные медового цвета волосы собирали не выметенные поутру опилки с мозаичного пола — один из рабов с метлой забился в угол и теперь сидел там на корточках, вздрагивая при каждом новом раскате громового хозяйского баса.

— Я тебя предупреждал, Клио! — гремел в праведном гневе хозяин. — Я говорил: еще раз застану с мужчиной в постели — продам в лупанарий. Разве не предупреждал?

— Да, господин… — трясясь, лепетала женщина. — Но это…

— Я предупреждал, что продам тебя, если ослушаешься, — повторил хозяин так, будто хотел вбить молотом каждое слово в голову женщины, как гвоздь. — Мое слово в этом доме закон. И этот закон нерушим.

— Помилуй, господин…

— Цербер, забери ее! — крикнул хозяин еще одному темнокожему прислужнику. — Рабы, как и собаки, должны знать, кто в доме хозяин! Приветствую тебя, Адриан. — Хозяин наконец повернулся к вошедшему племяннику императора.

— И ты здравствуй, будущий консул Афраний Декстр.

— Кто это с тобой? — спросил старик, оглядывая Мевию цепким подозрительным взглядом. От этого взгляда холодок пробежал по спине.

— Свободная женщина, она будет жить в покоях рядом с дакийской царевной.

— Царевна, — презрительно фыркнул Афраний. — Это всего лишь варварская бабенка, которую я бы не купил и за двести денариев. Если императору Траяну угодно, чтобы я держал ее в своем доме, все исполню. Но если она или ее щенки не будут соблюдать установленный в доме порядок, я заставлю ее подчиняться! В моем доме к пленнице могут относиться лишь как к рабыне. Пусть помнит об этом! И ее мальчишки тоже пусть помнят! И мой наглый сын тоже помнит!

Адриан в ответ не произнес ни звука и подтолкнул Мевию к двери, ведущей внутрь дома.

Особняк будущего консула-суффекта[66]Афрания Декстра оказался не просто большим — огромным. Только перистилей в доме было три. Вокруг третьего группировались комнаты, отведенные дакийской царевне, ее сыновьям и прислуге.

Если пройти этот третий небольшой перистиль с фонтаном насквозь под украшенной каристским[67]мрамором аркой, то за стеною обнаруживался гипподром — продолговатой формы сад, устроенный во всю ширину дома. По краю гипподром был обсажен платанами, по низу их обвивал плющ, тут же росли остролистые лавры, в центре зеленела настоящая лужайка. А дальше — два фонтана и беседка с колоннадой, опять же из каристского мрамора. Фонтаны были устроены весьма затейливо — они то выбрасывали воду, то вновь ее поглощали.

На лужайке гипподрома играли мальчишки — одинаково светловолосые, с крутыми упрямо выдающимися вперед лбами, широкоплечие и ширококостные. Сразу чувствовалось — братья. И еще одно чувствовалось — не римляне. Варвары, провинциалы, дикари. Игра их была сообразна возрасту и происхождению — они наскакивали друг на друга со свинцовыми мечами и рубились не на шутку — именно рубились, а не кололи, как это принято у римлян. Двое, сидя на полукруглой скамье беседки, наблюдали за их борьбой — человек средних лет, явно не из прислуги, загорелый, светлоглазый, с выгоревшими до соломенного цвета волосами — странная внешность для римлянина; и второй, примерно его ровесник — мужчина лет тридцати или чуть старше, полноватый, темноволосый, с живыми черными глазами. Туника на нем была цветная, греческий новенький плащ прихвачен пояском. Этот второй, темноглазый, что-то быстро писал на табличках и при этом успевал отпускать замечания по поводу учебного поединка.

— Кто они? — спросила Мевия, указывая на мальчишек.

— Регебал и Диег, — ответил Адриан. — Вернее, Диег и Регебал. Диег — старший. — Адриан сделал паузу и добавил: — Племянники царя Децебала.

— Заложники? — спросила Мевия.

— Не совсем. Они попали в плен. Но Децебал — не тот человек, что откажется ради детей сестры от своих интересов.

— Я должна их защищать? От кого?

— От любого, кто попытается их убить. Декстр! — окликнул Адриан светловолосого.

Тот давно заметил вошедших, но только теперь демонстративно повернулся и поднял руку в приветствии. Однако с места не сдвинулся.