— У него в роду все были самодуры, — заметила Марилла.

— Еще какие! Его мать имела обыкновение вставать на молитвенных собраниях, перечислять все недостатки своих детей и просить присутствующих помолиться за то, чтобы они исправились. Конечно, дети жутко злились и вели себя еще хуже.

— Ты не рассказала Энн про Джейн, — напомнила Марилла.

— Что там рассказывать! — пренебрежительно фыркнула миссис Линд. — Ну, в общем, Джейн Эндрюс на прошлой неделе приехала домой и объявила, что выходит замуж за миллионера из Виннипега. Сама понимаешь — ее мать тут же раззвонила эту новость по всему Эвонли.

— А я рада за старушку Джейн, — искренне улыбнулась Энн.

— Да я ничего не имею против Джейн — она неплохая девушка. Но на миллионершу она не тянет, и я уверена, что у этого ее миллионера нет никаких достоинств, кроме денег. Миссис Эндрюс говорит, что он англичанин и состояние нажил на шахтах, но я убеждена, что он окажется янки. Деньги-то у него точно есть — Джейн вся осыпана драгоценностями. А на обручальном кольце у нее такая огромная гроздь бриллиантов, что оно кажется подделкой.

В словах миссис Линд слышалась горечь. Подумать только — серенькая некрасивая Джейн Эндрюс обручена с миллионером, а у Энн вообще нет никакого жениха — ни богатого, ни бедного. А уж как хвастается мать Джейн — с души воротит.

— А что случилось с Джильбертом Блайтом? — спросила Марилла. — Он на прошлой неделе приезжал домой, так я его еле узнала — похудел, побледнел — сам на себя не похож.

— Он очень много занимался зимой, — пояснила Энн. — Вы же знаете, он получил диплом с отличием и премию Купера. Ее никому не давали уже пять лет! Вот и переутомился. Да и все мы устали.

— Во всяком случае, у тебя есть степень бакалавра искусств, а у Джейн нет и никогда не будет, — с мрачным удовлетворением изрекла миссис Линд.

Через несколько дней Энн пошла навестить Джейн. Но оказалось, что та уехала в Шарлоттаун — заказывать наряды, как гордо сообщила ее мать.

— Не станет же она шить себе новый гардероб в Эвонли!

— Я слышала, что она выходит замуж? — спросила Энн.

— Да, Джейн нашла свое счастье, даром что она и не бакалавр искусств, — ядовито отпарировала миссис Эндрюс. — У мистера Инглиса огромное состояние, и в свадебное путешествие они поедут в Европу. А когда вернутся, поселятся в роскошном мраморном особняке в Виннипеге. Джейн только огорчается: она так хорошо готовит, а муж запретил ей этим заниматься. В богатых домах для этого держат повара. Еще у них будут две горничные, конюх и садовник. Ну а как у тебя дела, Энн? Что-то не слышно, чтобы ты в университете отхватила себе жениха.

— А я останусь старой девой, — рассмеялась Энн. — Я никак не могу найти себе человека по душе.

Энн намекала на то, что если даже она и останется старой девой, то не потому, что никто не позвал ее замуж — в конце концов ей ведь делал предложение Билли Эндрюс. Но миссис Эндрюс тут же нанесла ответный удар:

— Разборчивые невесты всегда остаются ни с чем. Я слышала, что Джильберт Блайт обручился с какой-то мисс Стюарт. Чарли Слоун говорит, что она красавица. Это правда?

— Я не знаю, обручился ли Джильберт с мисс Стюарт, — со спартанской выдержкой ответила Энн, — но она действительно очень красивая девушка.

— Одно время я думала, что ты выйдешь за Джильберта, — сказала миссис Эндрюс. — Смотри, Энн, как бы тебе не растерять всех своих поклонников.

Энн решила, что не имеет смысла продолжать дуэль с противником, который на выпад рапиры отвечает ударом дубины.

— Ну, раз Джейн нет дома, я пойду. — Надменно кивнув хозяйке, она встала. — Приду как-нибудь в другой раз.

— Конечно, приходи! — с нарочитым радушием воскликнула миссис Эндрюс. — Джейн нисколько не возгордилась и всегда рада видеть старых друзей.

Жених Джейн приехал в Эвонли в конце мая, в доме Эндрюсов сыграли роскошную свадьбу, и молодые отбыли в Европу. Миссис Линд злорадствовала, что мистеру Инглису никак не меньше сорока лет, что он не вышел ни ростом, ни сложением и в волосах седина.

— Чтобы позолотить такую пилюлю, никакого золота не хватит, — ядовито заключила она, перечислив все его недостатки.

— А по-моему, он добрый и мягкий человек, — заступилась за подругу Энн. — И видно, что очень любит Джейн.

— Ха! — только и произнесла миссис Линд.

На следующей неделе Энн поехала в Болингброк на свадьбу Филиппы Гордон. Фил в свадебном наряде была прекрасна как фея, а преподобный Джо так светился от счастья, что никому не показался некрасивым.

— На медовый месяц мы повторим путь Евангелины в Новой Шотландии, — сказала Фил, — а потом поселимся на Паттерсон-стрит. Мама в ужасе — по ее мнению, Джо должен был хотя бы выбрать приличный приход. Но для меня и трущобы расцветут розами, если там со мной будет Джо. Ох, Энн, как же я его люблю — даже сердце ноет!

Энн всегда радовалась удаче своих друзей, но, когда все кругом счастливы, кроме тебя, на душе становится грустно. В Эвонли ее ждала новая радость — и печаль. На этот раз причиной была Диана. От нее прямо сияние исходило — как от всякой женщины, рядом с которой лежит ее спеленутый первенец. Энн смотрела на молодую мать с чувством, которое было сродни благоговению. Никогда раньше она не испытывала к Диане ничего подобного. Неужели эта бледная женщина со счастливыми глазами — та самая розовощекая чернокудрая Диана, подруга ее безвозвратно ушедших школьных лет? У Энн возникло тоскливое чувство, что она сама так и осталась в том далеком прошлом, а в настоящем ей нет места.

— Правда, красавец? — гордо спросила Диана. Толстенький младенец был до смешного похож на Фреда — такой же круглый и такой же красный. У Энн не хватило духу назвать его красавцем, но она с жаром заверила Диану, что он совершенно очарователен и вызывает такое умиление, что его хочется непрерывно целовать.

— Я вообще-то хотела девочку и собиралась назвать ее Энн, — призналась Диана. — Но теперь, когда появился маленький Фред, я не променяла бы его на тысячу девочек. Какая девочка может сравниться с моим сокровищем?

— Каждый ребенок — самый замечательный для своей матери, — улыбнулась миссис Аллан. — Если бы родилась маленькая Энн, ты бы радовалась ей точно так же.

Миссис Аллан приехала погостить в Эвонли впервые после отъезда. Она была все такая же веселая и добро, сердечная, и Энн и ее подруги страшно радовались встрече с ней. Жена нынешнего пастора выглядела достойной женщиной, но ее никак нельзя было назвать родственной душой.

— Мне так хочется, чтобы он поскорее заговорил, — вздохнула Диана. — Чтобы сказал «мама». А его первое воспоминание обо мне было приятным. Мое первое воспоминание о маме — как она меня шлепает. Наверное, я это наказание заслужила, но мне жаль, что я помню именно это, — я ведь очень люблю маму.

— А у меня сохранилось только одно воспоминание о моей маме, и оно согревает мне душу, — поведала миссис Аллан. — Мне тогда было пять лет, и меня в первый раз пустили в школу со старшими сестрами. Когда окончились уроки, сестры пошли домой в разных компаниях, и каждая считала, что я с другой. А я вместо этого убежала с девочкой, с которой мы играли на перемене. Мы пошли к ней домой — это было совсем недалеко от школы — и принялись делать песочные куличики. И вот в разгар этого увлекательного занятия явилась моя запыхавшаяся и страшно сердитая старшая сестра. «Скверная девчонка! — закричала она, схватив меня за руку, и поволокла домой. — Сейчас получишь на орехи! Мама страшно сердится. Тебя ждет хорошая порка».