офицерском звании. Призван на фронт в первый же год войны. И в первый же, 1941 год, погиб. Мне было годе небольшим.

По рассказам родных, он погиб под Смоленском, при переправе через Днепр.

Мать моя, ТЕРЁХИНА Ольга Никитична, работала швеёй на фабрике в Москве. Во время войны она рыла окопы под Москвой, простудилась и заболела.

Болела она долго, в течение многих лет, и тяжело. Когда мне было тринадцать лет, болезнь ещё больше усугубилась, и вскоре её не стало. В день, когда мне исполнилось четырнадцать лет, маму хоронили.

Терёхина Ольга Никитична.

Не могу упомянуть и об отце мужа: ГОРЮНОВ Алексей Иванович – в годы Великой Отечественной войны, проявив геройство и мужество, погиб в 1943 году. Похоронен в деревне Каменки Орловской области. Осталось от него только одно извещение о гибели и ни одной фотографии.

2006

Извещение на Горюнова Алексея Ивановича.

А до Победы две недели

Апрель, привал…

На отдых три часа.

Солдат устал.

Письмо бы написать

Жене и сыну,

Что родился в 41-ом,

Но мирную картину

Истощённым нервам

Ещё представить трудно.

Пока тревожны сны,

Но чувствует подспудно

Солдат пророчество весны.

И с каждым днём

Дороже жизнь.

Её дыхание во всём…

И очень хочется дожить

До мирных буден.

Возник рассвет…

Бой будет труден.

Сигнальный свет ракет

Поднимет всех в атаку,

А тот и этот свет

Пойдут в большую драку.

Солдат проснулся, слышит писк…

Откуда здесь котёнок серый?!

Сапёры спят, огромен риск,

Но он для воина не первый.

Поцеловав нательный крест,

Пополз храбрец на поле смерти.

Он родом из сибирских мест.

Его боялись даже черти!

И вот комочек жизни малой

Затих, согревшийся вполне,

Как будто ясно понимал он,

Что дорог отдых на войне.

А до Победы две недели…

О том солдат пока не знал.

Пропахли порохом шинели.

И риск пока ещё не мал.

Уснул котёнок-талисман,

Солдат дремал в лучах рассвета.

Слегка рассеялся туман

И скоро мирным будет лето.

23 ноября 2009. Александр Медведев

Вальс забвения

«… Никто возвратить нам погибших не в силах,

И вдовы горюют, и плачет гармонь,

И звёзды пылают на братских могилах,

И светит над плитами вечный огонь…»

«Дети мои, дети мои». Максим Геттуев, Народный поэт Кабардино-Балкарии

Долго не соглашалась на поездку в Кисловодск: климат тамошний мы не подошёл ещё в далёком 1986 году. Уговорила меня поехать туда в санаторий знакомая. Мы очень устали и жаждали отдохнуть. В душе, глубоко, где-то на самом её донышке, копошилась надежда: а вдруг всё обойдётся. Прошло двадцать лет с первой поездки! Всё должно быть нормально. Климат меняется, и мне обязательно должно быть там хорошо! Но даже не это склонило чашу весов к поездке: я хотела побывать снова на военном кладбище, первое посещение которого для меня является знаковым.

Приближался день двадцать второго июня. Этот день я и выбрала для посещения места захоронений воинов – героев Великой Отечественной войны. Прошу сотрудников санатория «Виктория» напомнить, где оно, захоронение, описывала большие плиты, на которых было только одно слово «Неизвестен». Никто не понимал, о чём я вообще говорю. Наконец, одна официантка рассказала, как добраться на военное кладбище.

М. Н. Скакунов, сосед по столу в столовой, бывший профессиональный военный, полковник в отставке, воин-интернационалист, побывавший в современных горячих точках и на ликвидации последствий Чернобыльской АЭС в качестве командира бригады, что такое потеря близких и друзей, знает не понаслышке. Он вызвался сопровождать меня. Не просто, чтобы составить компанию: он все годы после окончания Великой Отечественной войны разыскивает могилы своих родных, братьев отца – Матвея Ивановича и Михаила Ивановича СКАКУНОВЫХ. Их, тяжело раненых, доставили с фронта в один из Кавказских госпиталей, где они скончались. Попытки разыскать захоронения героев вот уже много-много лет не приводят к успеху. Столько времени прошло!..

Мемориальный комплекс «Солдатам Родины»

На автолайне быстро добрались до военно-мемориального комплекса.

Нашему удивлению не было предела: 14 часов 30 минут и ни одного человека! За прошедшие двадцать лет выстроили памятник солдату-победителю. На постаменте лежит скромненький букетик в целлофане, цветы от солнца уже заметно привяли.

Проходим по рядам. Узнаю и не узнаю то, потрясшее меня двадцать лет тому назад, кладбище. Тогда я ходила в изумлении. Меня терзал вопрос: почему на плитах всего одно лишь слово «Неизвестен».

Экскурсовод пояснила:

– Во время войны тут находился госпиталь, в котором умирали, не приходя в сознание, доставленные с фронта солдаты.

«За годы Великой Отечественной войны в госпиталях города прошли лечение более 500000 раненых на фронтах. Свыше двух третей из них вновь смогли вернуться в строй, чтобы беспощадно громить врага».

(Информация из Интернета).

Помню, в 1986 году бродила я между плит и душа моя не могла согласиться с тем, что имена солдат-героев не восстановили, никто не разыскал родных.

Ещё больше разум бунтовал оттого, что на кладбище царило запустение. Сквозь кроны деревьев прорывались лучи яркого солнца. Багряная листва деревьев, тронутая первым дыханием осени, кружилась с ветром в печальном вальсе. Ветерок то затихал, то снова пускался по только ему известным, невидимым для нас, тропкам между надгробиями в вечные па. Листья, уже высохшие, скорбно шелестели, словно то перешёптывались души покинувших живых навсегда. Слетевшие недавно с деревьев листья, ещё тяжёлые от воскового налёта, блестели на солнце, постепенно багровея, поддавались порывам ветра и кружились… кружились в траурно-вечном Вальсе Забвения…

Сердце терзалось, негодовало.

Четыре месяца спустя, под 1987 год, по воле судьбы я попала в больницу. 31 декабря в столовой, 23 часа, вот-вот наступит полночь. Кто-то пил чай, кто-то – смотрел телевизор, кто-то играл в карты… Уже слышны шаги Нового, 1987, года. В углу за столиком сидел пожилой мужчина. Разговорилась с ним (кажется, его звали И. И. Ивановым). Он работал с картотекой участников парада