— Я знаю, что сегодня его тело предают земле после того ужасного несчастного случая. И если бы я не был на службе…

— Итак, вы с ним знакомы?

— Здесь все друг друга знают.

— А с его братом, видамом?

— Его я тоже знаю. Мы время от времени играем вместе.

— В «Коронованном дельфине»?

Гвардеец, кажется, впервые удивился такому уточнению.

— Вы сами отвечаете на свои вопросы.

— Он много проигрывает?

— Он играет как безумец и никогда не думает о проигрыше.

— А вы, как верный товарищ, помогаете ему заплатить долги?

— Случается.

— Например вы одолжили ему кольцо, чтобы оставить в залог.

— Это моя фамильная драгоценность.

— И вы так легко с ней расстались. Трудно поверить.

— Чего не сделаешь, чтобы помочь другу? Его всегда можно выкупить. А вы из тех полицейских, что шпионят по игорным домам?

Николя не поддался на провокацию.

— Где вы были в прошлый вторник, во второй половине дня?

— В Шуази. Во дворце Шуази.

— Кто-нибудь может это подтвердить?

Гвардеец насмешливо и дерзко взглянул на Николя.

— Спросите, сами знаете у кого. Она вам подтвердит.

Что Николя мог противопоставить этим словам, ставившим его на один уровень с его собеседником? И чего добивался Трюш де ля Шо, как не попытаться направить его по ложному следу и свалить свою вину на другого? Что общего было у фаворитки с персонажем такого сорта, оказавшимся в самом центре криминального расследования?

— Не понимаю ваш намек. Вы знакомы с графом де Рюиссеком?

— Вовсе нет. Я только знаю, что он — приближенный мадам Аделаиды. Если это все, месье, позвольте вас покинуть — служба. Я уже должен быть у выхода из часовни.

Он отдал честь и поспешил прочь быстрым шагом. Николя смотрел ему вслед. Этот разговор не оправдал его ожиданий. Он не привнес ничего нового и не давал надежды на будущее. Возникла даже дополнительная сложность — предположение о тайной связи между Трюшем и Помпадур. К тому же гвардеец, кажется, был весьма самоуверен. Был ли он непричастен к убийству, или защищен могущественным покровителем? И потом, в чем его можно было упрекнуть? Разве в том, что он оказался замешан в нескольких происшествиях по ходу расследования, не считая, очевидно, смерти графини де Рюиссек. Оставался еще незнакомец, назначивший Трюшу встречу, которой помешал лейтенант французской гвардии.

Его ждал Гаспар. Николя подумал, что стоит отпустить молодого человека. Это оказалось нелегко: солдат не желал уходить, он получил по этому поводу точные инструкции от месье де Лаборда. К тому же, щедро вознагражденный, он считал своим долгом доказать преданность. В конце концов Николя удалось улизнуть под предлогом того, что он хочет осмотреть сады и фонтаны и вернется в апартаменты первого камердинера довольно поздно. Он уже знал туда дорогу и мог дойти самостоятельно.

Оказавшись в парке, Николя раскрыл рот от изумления и восхищения. Его захватила величественная красота Версальского парка, он пересек водный партер, полюбовался каскадами, выстроенными в длинную прямую линию, и статуей Аполлона в самом центре водного бассейна. Николя хотел взглянуть на место, где произошла таинственная встреча. Что именно он искал, — он и сам не знал. Под полуденным солнцем легкий ветерок поднял едва заметную рябь на поверхности воды.

Николя решил пойти посмотреть на Большой канал, который начинался прямо за фонтаном Аполлона. Под взглядом охранника он прошел через Морские ворота и очень удивился, увидев около дюжины лодок, причаливших у берега Большого канала. Он продолжил свой путь. Николя шел вдоль канала, как вдруг его внимание привлекло волнение на воде, которое он вначале принял за движения гигантского карпа. Приблизившись, он увидел ребенка, барахтающегося в воде и в отчаянии протягивающего к нему руки. Малыш раскрывал рот, но не мог издать ни звука. Похоже, он уже выбился из сил. Николя мгновенно скинул с себя туфли и сюртук и бросился в воду. Он быстро подплыл к ребенку, схватил его, поднял его голову над водой и поплыл к берегу.

Уже на суше он смог разглядеть, кого же он спас. Это был хилый мальчишка, лет одиннадцати-двенадцати. От страха он вытаращил глаза, а рот его по-прежнему раскрывался, не издавая ни звука. Мальчишка схватил Николя за руку. Несколько минут спустя он наконец понял, что спас беднягу-глухонемого.

С помощью жестов у них получилось что-то вроде разговора. Мальчик ловил рыбу, подскользнулся и, не умея плавать, был унесен течением. В тот момент, когда его увидел Николя, он уже шел ко дну.

Николя нарисовал на гравиевой дорожке дом. Мальчик встал, взял его за руку и повел через заросли в дикой части Большого парка. Они долго шли через лес, пока не оказались у изгороди из колючего кустарника, за которой стоял длинный бревенчатый дом. Ребенок вдруг странно заволновался. Он толкнул Николя к лесу, еще раз схватил его за руку, улыбнулся и знаками попросил его уходить.

Николя очутился в лесу. Прошло несколько часов, уже стемнело. Найти обратную дорогу было непросто, но Николя вырос в деревне и умел ориентироваться в лесу. С помощью звезд он отыскал Большой канал и прошел через Морские ворота. У ворот стоял все тот же охранник. Николя решил его расспросить и выяснил, что в Большом парке стояло множество мастерских слесарей-водопроводчиков, и та, которую он видел, вероятнее всего принадлежала Жан-Мари Ле Потру, обосновавшемуся здесь меньше месяца назад со своим маленьким глухонемым помощником Жаком.

Вернувшись во дворец, Николя увидел Гаспара, который, в ожидании его, прохаживался по коридору. Николя прошел в апартаменты де Лаборда и, обсохнув и переодевшись, читал до самого ужина. А когда он зашел в спальню, то увидел на кресле приготовленный к завтрашнему дню костюм: камзол, галстук, жилет, треуголку и конечно пару охотничьих сапог. Николя попросил слугу разбудить его завтра пораньше.

Понедельник, 29 октября 1761 года

Слуга разбудил его на заре. Сбор был назначен на десять часов, кареты отъезжали на полчаса раньше. В назначенный час в дверях показалась худая физиономия Гаспара, на этот раз светившаяся приветливой улыбкой, — он уже считал Николя своим. Он возвестил, что пора отправляться в путь. У северного крыла выстроились кареты. Многочисленные повозки стояли в ожидании. Слуга прочел записку, которую передал ему Николя, и указал ему на экипаж. Его попутчик — не представившийся молодой человек — смерил Николя взглядом и отвернулся. Николя не стал огорчаться по этому поводу и погрузился в размышления о садах, затем о парках. Выехав за решетчатую ограду, кареты углубились в зеленые аллеи. Николя оказался в большом парке, в котором он уже побывал накануне. Пейзаж становился все более диким: поля, луга, рощи и леса. Через сорок пять минут процессия достигла назначенного места встречи. Гости вышли из карет, и Николя проследовал за своим соседом, чтобы снова предъявить записку конюхам. Он не забыл вложить в руку конюха монету, и тот, подмигнув, указал ему на высокого, серого в яблоках мерина. Николя решил, что это хороший знак. Животное решило испытать Николя, но, немного побрыкавшись, поняло, что имеет дело с опытным всадником, и подчинилось его воле. Для лошади без постоянного наездника у нее был довольно смирный характер, и Николя решил, что они быстро поладят. Он пришел в хорошее расположение духа. В нескольких шагах от себя Николя заметил молодую женщину в зеленом охотничьем костюме, говорившую громким голосом. Он узнал мадам Аделаиду — она слушала старого егеря. Тот указывал на олений помет, который обнаружил на листьях.