— Это меня так в их семье величают, поняли, Анфиса? — И крикнул Петьке:

— Заходи как-нибудь, интересную книжку с картинками дам почитать.

В ответ на приглашенье Петька скомкал снежок и запустил Дементьеву в спину.

— Боевой! — одобрительно сказал Дементьев, поеживаясь от удара. — Люблю детей, а вы?

Вопрос застал Анфису врасплох.

— Н-не очень… Беспокойные они…

— Ну что вы! — Дементьев впервые не согласился с Анфисой. — Это такие чудесные человечки!..

На делянке догорали, чадя, костры. Садилось солнце, расцветив снега всеми цветами побежалости. Тени деревьев вытянулись так далеко, что трудно было понять, какая тень от какого дерева.

Лесорубы спешили к поезду. Тося уже привыкла к тому, что каждый вечер Илья шел рядом с ней, и лишь потом, при посадке на поезд, им не всегда удавалось остаться вместе. А сегодня он бросил ее на полпути и умчался зачем-то вперед. «Ну погоди!» — затаила Тося обиду.

Завидев лесорубов, чумазый машинист «кукушки» дал долгий гудок. Лесорубы кинулись к составу занимать лучшие места. Илья первым подбежал к поезду и вспрыгнул на тормозную площадку.

— Занято! Занято! — отбивал он все атаки. — Тося, давай сюда!

Тося подошла к тормозной площадке, независимо спросила:

— Чего тебе?

— Иди сюда, плацкартное место!

Илья протянул руку. Тося заколебалась, нерешительно огляделась вокруг. Лесорубы, которым не хватило места на тормозных площадках, лезли на груженые платформы и устраивались на бревнах. Катя с Сашкой обосновались над головой Ильи, предусмотрительно повернулись спинами к паровозу и, не сговариваясь, оба враз подняли воротники. Тося давно уже заприметила, что «женатики» сплошь и рядом ведут себя как одно существо. На словах Тося высмеивала подругу за утерю самостоятельности, а в глубине души завидовала единодушию Кати с косолапым Сашкой.

— Давай, давай! — заторопил Илья. — Продует тебя на верхотуре.

Он помог Тосе взобраться на высокую площадку. Паровозик с трудом сдвинул тяжелый, будто примерзший состав. Из конторки выскочила Вера и побежала к поезду, придерживая кирзовую сумку, бьющую ее по боку.

— Веруха! — позвала Тося и подосадовала: — Эх, не слышит!

— Да зачем она нам? — запротестовал Илья. — Третий лишний!

Вера села на соседнюю тормозную площадку. Поезд набрал ход. Колеса завели дорожную бухгалтерию: считали стыки рельсов, сбивались на поворотах и снова принимались считать. Заснеженный лес по бокам дороги разворачивал перед Тосей зимнюю свою красу.

— Красиво… — тихо сказала Тося: она успела уже заметить, что тот лес, где они не работают, всегда почему-то кажется красивей.

— Что? — не расслышал Илья. — Ну да, красотища!.. Пойдем сегодня в кино?

— А какая картина?

— «Смелые люди».

— Пойдем. Четыре раза видела, а все интересно… Я про лошадей уважаю смотреть.

Илья обнадежил Тосю:

— У нас эту картину часто показывают!

Присматривая за Тосей, любопытная Катя свесилась с верхотуры. И Вера на соседней площадке не спускала глаз со своей подопечной.

— Да не съем я ее! — с досадой крикнул Илья. Голова Кати отпрянула. — Ох и много же у тебя опекунов!

Тося поддержала Илью:

— Делать им нечего… Будто я маленькая!

— А ты шугани их, — посоветовал Илья.

— Придется…

Площадку мотало из стороны в сторону, словно хотело вырвать из-под ног Тоси.

— Не холодно тебе? — с неумелой нежностью спросил Илья.

Тося покачала головой. Илья стащил с себя теплый шарф и заботливо укутал ее горло.

— Вот и еще один опекун объявился! — сказала Тося.

А Илье захотелось вдруг сейчас же все рассказать Тосе о споре, чтобы ничто грязное из прежней его жизни не стояло больше меж ними. Этот дурацкий спор на каждом шагу мешал теперь Илье, отравлял всю его радость, дня единого не давал ему спокойно прожить на свете.

Он откашлялся и совсем уж собрался покаяться перед Тосей в самом тяжком своем грехе, но увидел рядом с собой ее блестящие первым молодым счастьем глаза — и у Ильи язык не повернулся заговорить в такую минуту о споре. Это было все равно что исподтишка ударить Тосю в спину. «Потом как-нибудь…» — благоразумно решил Илья.

Смеркалось, и Тося спешила в последние светлые минуты досыта налюбоваться диким лесом. Изредка, с трудом ворочая туго спеленатой шеей, она снизу вверх доверчиво смотрела на Илью, и тот каждый раз горделиво кивал ей головой с таким видом, точно сам собственноручно сотворил для Тоси всю эту сказочную лесную красу.

А потом Илья как-то странно посмотрел на нее, и Тосе показалось, будто он знает про них обоих что-то очень интересное, а вот сказать почему-то не хочет. Тося терпеть не могла, когда люди ни с того ни с сего начинают вдруг секретничать, и спросила неодобрительно:

— Ну чего ты? Вот человек!

— Знаешь, я даже не думал, что такие девчата бывают! — признался Илья. — Какая-то ты такая…

Он неопределенно покрутил растопыренными пальцами, не в силах найти нужное слово. Тося польщенно шмыгнула носом.

— Такая-сякая?

— Сначала ты мне только нравилась, а теперь… — Голос Ильи дрогнул. — Полюбил я тебя, Тось… И не хотел, а полюбил! Ты только не смейся…

— Вот еще! — сказала Тося и прижалась вспыхнувшей щекой к ледяной стойке.

Она искоса глянула на Илью, ожидая, что он ей еще скажет, чем порадует. А у того вдруг все слова вылетели из головы.

— По-настоящему полюбил, понимаешь? — лишь повторил Илья и снова замолк.

Он показался вдруг Тосе похожим на неуклюжего Сашку. Все ребята, видать, как до любви дойдет, — косолапые…

— «Знаешь-понимаешь»… — обиженно пробормотала Тося и напомнила Илье:

— Когда-то ты лучше говорил: «Увижу тебя — и праздник на душе, закрою глаза — и образ твой стоит передо мной!»

Илья смущенно крякнул и пожалел, что так много говорил Тосе раньше.

— Тогда я еще… глупый был! — покаялся он. — И слова те дешевые были, ты их забудь… Это теперь вот праздник у меня на душе! Знаешь, я ведь даже все недостатки твои люблю!

— Какие там еще недостатки? — настороженно спросила Тося.

Илья замялся, боясь обидеть самолюбивую девчонку.

— Ну?! — потребовала Тося.

— Нос у тебя немножко того… подгулял, — боязливо сказал Илья и тут же поправился: — Совсем чуть-чуть!

Тося машинально провела кулаком по лицу, безуспешно пытаясь прижать вздернутый кончик носа. Самокритичное ее молчание придало Илье храбрости.