Его искренний шок и нелепость ситуации развеселили даже Вермона и Нарину, безуспешно прячущих усмешки.

– А откосить уже не получится? – обреченно спросил Фел и поспешно добавил, обратившись к Лиар: – Прости, пожалуйста, дело не в тебе… У вас же есть магический развод? Какое позорище! Ну не мог же я так нажраться… ой, простите, арона Опирум…

Лиар не выдержала первой и засмеялась, прикрыв рукой рот. Остальные шамадорцы, кроме Фела, тоже взорвались хохотом, старательно сбрасывая с себя напряжение последних суток.

– Ладно, довольно, – Нарина прервала веселый гомон прохладной интонацией. – Сейчас не время расслабляться. Аро Сиврес, вы сопроводите меня в Лесное Королевство. Аро Семпер и аронита де Вита, вы тоже туда отправитесь.

– Зачем? – уняв смех, озадачился Лунас.

– Поскольку вам не хватило ума на нормальное алиби, сделаете так, как скажу я. Отправитесь на празднование Веремея.

– Это же запрещено!

– Аронита Семпер, лучше я накажу их по шамадорским правилам за несоблюдение Регламента Учебного Процесса, чем Ивесса или алхимики за участие в краже. На празднике вы должны быть на виду.

– А мне что делать? – спросила Айсин.

– Ваше расследование благополучно окончено, аронита Фарфала. И так как я должна была вас наказать за хамство королеве, ступайте в свою комнату и не шляйтесь по коридорам Шамадора. Лучше будет, если вы на пару дней исчезнете.

Нарина Опирум шла стремительно, словно локомотив скорого поезда, несмотря на мешающие извилистые корни деревьев, торчащие из-под земли. Феликс едва поспевал следом, боялся потерять ее из виду и заблудиться в бесконечном лесу, через который они пробирались уже не меньше пары часов. «И почему здесь не додумались до такси», – проворчал он про себя, хотя прекрасно понимал, что ни одна машина не преодолела бы такие ухабы.

Феликс глядел на развевающийся темно-коричневый длинный плащ Нарины, скрывающий потертый дорожный костюм без эмблем и регалий, и поражался, как ей до сих пор удается не подавать ни единого признака усталости. Он даже решил, что она не случайно возглавляет военную школу – ее выносливости можно было позавидовать. Мышцы Фела ныли от ходьбы, ему срочно требовался отдых. Он остановился отдышаться и припал к толстой сосне. Только в этот момент он заметил кучкующиеся подальше от узкой тропы маленькие одноэтажные домики. Их стены и похожие на грибные шапочки крыши застилал густой слой травы и мха, а круглые крошечные окошки напоминали дупла. Свет в них не горел.

– Не отставай, – строго сказала директриса, и он нехотя посеменил за ней.

От некоторых деревьев отделялись, словно ожившие ветви, человекоподобные существа, провожающие незваных гостей внимательными взорами. Вместо глаз у лесных людей были капли смолы, а тела покрывала кора. Они двигались пластично, извиваясь, как дождевые черви. Фелу стало не по себе, и он перешел на бег.

– Скоро мы придем? – нагнав Нарину, в очередной раз спросил он. – Здесь реально стремно… И я уже хочу пить. А еще…

– Тише, – шикнула она на него, как разозленная гусыня, будто он сделал нечто непристойное, и тщательно осмотрелась.

Феликс проследил за ее взглядом и увидел большого призрачного горогона: зеленовато-бурый медведь то и дело вспыхивал яркими энергетическими импульсами. Рядом с ним крутились те же древесные люди, одетые в легкие наряды из листьев. Они чем-то угощали зверя Дикой Магии, а тот играл с ними с озорством щенка.

– Не сходи с тропы, – тихо произнесла Нарина и продолжила путь вперед.

Фел напряженно сглотнул – его не радовала перспектива быть разодранным горогоном. Вдали время от времени виднелись звери Дикой Магии, возле которых сновали жители Лесного Королевства, но, похоже, ни тем, ни другим не было дела до путников.

Постепенно вдоль дороги начали появляться белые амариллисы. Их становилось все больше, пока, наконец, впереди не показалась огромная поляна, усеянная этими остролистыми цветами, точно снегом. Она выглядела освещенной теплым светом солнца, словно затмение здесь не властвовало. В центре возвышалась гигантская липа с полосатым, как пчелиные брюшка, стволом. На ветках в порывах ветра трепыхались мелкие листья и желтые пушистые цветки. В воздухе царил сладковатый аромат, будоражащий аппетит. Феликс даже пожалел, что не взял перекуса.

Только когда они вышли на поляну, он увидел, что вокруг кроны парят тысячи золотистых мерцающих конфетти. Лишь приблизившись, он разглядел их крошечные полупрозрачные лапки и не сразу заметил, как стелющийся меж цветов плющ обвил его ногу. Поежившись, Фел дернулся изо всех сил и быстро нагнал Нарину, которая уже приложила ладонь к могучему дереву и прошептала сущую, по его мнению, абракадабру. В стволе с треском появился тесный проход с лестницей. Нарина кивнула Феликсу, и он с опаской стал подниматься, вздрогнув, когда кора за их спинами срослась обратно, будто зарубцевавшаяся рана.

Феликс почувствовал себя в солярии: по стенам стекал янтарный вязкий мед, сияющий, словно жидкие лампочки, а запах стал приторным. Он решил, что если выживет и вернется на Землю, то обязательно использует увиденное для создания какой-нибудь компьютерной игры.

Лестница вывела их на площадку вокруг необъятного ствола, теряющуюся среди пушистых ветвей и увешанную лианообразными мостами. Они вели к другим кронам, в которых скрывались домики-башенки с отделкой из листьев. Нарина направилась к одному из них. Вокруг него порхали сине-голубые и зеленовато-фосфорные бабочки с рельефными крыльями, оставляя за собой невесомую блестящую пыльцу. Оттуда же доносилось пение птиц, жужжание насекомых и стрекот цикад.

Когда они подошли ко входу, увешанному крупными бутонами, горящими, как фонари, бабочки на миг окружили их, но все же пропустили дальше. Дверь в виде кленового листа была открыта, и Нарина лишь раздвинула занавески из лиан с пышными разноцветными пионами, от которых почему-то пахло ягодами. Фел нырнул в темноту следом за Нариной и тут же грохнулся на пол, запутавшись ногами в какой-то мохнатой колючей на ощупь пряже. Сердце его бешено заколотилось, когда он осознал, что оказался на многослойной груде волос.

– Проклятые пеньки! Ух, я вам покажу… – из соседнего освещенного помещения донесся ворчливый, но добродушный женский голос. Феликс подумал, что именно таким нужно озвучивать детские сказки, вскочил и поспешил за Нариной к дверному проему на границе света и темноты.

– Да уж, стареем мы, Ри́на, – протянула тучная женщина, даже не оглянувшись, когда гости вошли в просторную комнату. Фел понял, кому принадлежал длинный хвост волос, раскинувшийся аж до выхода. Незнакомка пыталась расчесать пышную копну гребешком ручной работы, то и дело вытаскивая из шевелюры ветвистые корешки.

– Ну, в моей голове коренья еще не завелись, – с иронией парировала Нарина.

– Спорно, моя дорогая. Спорно, – женщина усмехнулась и, наконец, обернулась. – Рада приветствовать в своей обители саму Рину Индигониа́нскую и…