венка травинкой и водрузила его на голову. Ей очень шли эти цветы, Летц снова задержал на Шейле взгляд. Как удивительно, что они встретились!

После передышки ребята отправились дальше. Майкл придумал новое развлечение: смотреть вверх через стёклышко. Тогда на небе в определённом месте вспыхивала радуга. Летцу пришла в голову мысль, что осколки указывают направление, и друзья долго обсуждали эту идею, хотя к определённому выводу так и не пришли.

Обедать пришлось всухомятку: развести огонь было не на чем. Летц жевал оставшееся печенье и рыбные консервы и размышлял: как же они зависят от разных мелочей. Майкл вспомнил, что видел в «Походнике» устройство для приготовления пищи без костра, но Шейла ввернула, что тащить лишнюю тяжесть ему бы не понравилось.

Ферму первой заметила Шейла. Она указала на дым, поднимающийся в небо, – кто-то то ли разжёг костёр, то ли топил печь. Решили приблизиться со всей осторожностью и посмотреть, что к чему. Затем показались деревянные строения, окружённые забором в виде поперечных жердин. За ним щипали траву какие-то животные, по силуэту похожие на лошадей. Пройдя ещё немного, Летц понял, что это единороги. Летц встал как вкопанный: не может быть! Всем известно, что единороги – мифические существа! Судя по лицам Шейлы и Майкла, они считали так же.

– Ущипните меня, – пробормотал Майкл. – Мне это снится?!

Они подбежали к забору, за которым и в самом деле паслись единороги! Белоснежные, чёрные и пегие. Их витые рога были направлены в небо, шелковистая грива и хвосты спускались до земли.

– Господи, какие же они милые! – голос Майкла зазвенел от счастья.

– Только не подходи, – предупредил Летц. – Вдруг им не понравится?

Майкл сорвал пучок травы и протянул единорогам. Те взглянули на него с пренебрежением. Но Майкл продолжал тянуть руку. Наконец, один из единорогов, белоснежный с чёрным пятном на лбу в виде звезды, решил сделать одолжение: он приблизился к Майклу и слизнул предложенное угощение, позволив за это погладить себя по гриве. Майкл растрогался:

– Какой ты славный.

Наверное, Майкл долго торчал бы возле единорогов, если бы Летц не заметил хозяина фермы. Тот стоял в отдалении и наблюдал за ребятами. Летц помахал рукой и крикнул:

– Добрый день!

Фермер махнул в ответ и крикнул:

– Заходите, коли никуда не спешите.

Глава 25

Пугало

Ферма состояла из нескольких строений: дома, бани, сарая, где хранились инструменты, птичника и хлева для животных. Ещё был овин, летняя кухня и парочка построек неясного предназначения. Фермер, которого звали Гал, провёл ребят по ферме. Он был из тех, про кого говорят: кровь с молоком. Высокий – Майкл был ему по плечо – с торчащими во все стороны волосами соломенного цвета и светлыми глазами, похожими на стеклянные пуговицы. Гал продемонстрировал редких кур с ярко-синим оперением. Он разводил их из-за редкого окраса – перья шли на украшение шляпок для модниц.

– Скоро у них линька начнется, придётся, не разгибая спины, перо собирать. А спина у меня последние годы побаливать стала, – пожаловался Гал. – Особенно нижняя часть, где копчик.

Летц тут же сообщил, что у него есть обезболивающая мазь. По мнению Майкла, лучше бы Летц промолчал: им самим пригодится, всего два тюбика! Но спорить об этом перед Галом было глупо и поздно: сказанного не воротишь. Похваставшись фермой, Гал повёл ребят в дом, оттуда доносился аромат свежевыпеченного хлеба. Майкл сглотнул: мама специально ездила ранним утром за выпечкой, если только сама не замешивала тесто.

Помимо хлеба, в доме Г ала пахло смолой и опилками, те были рассыпаны по полу. Майкл вертел головой: грубо сколоченный из дерева стол, под стать ему тяжёлые лавки, буфет с резным узором. Гал указал им на железный умывальник и велел садиться за стол. Майкл умылся холодной водой и вытерся белоснежным полотенцем – водичка взбодрила.

Скамьи оказались великоваты: все вещи в доме Гала были сделаны под хозяина. В мире Майкла Галу пришлось бы играть в баскетбол, тренеры команд рвали бы такого рослого парня на части. Гал вытащил из печи ржаной каравай и отрезал от него огромные ломти, затем разлил по глиняным кружкам парное молоко.

Майкл отхлебнул молоко и даже зажмурился от удовольствия.

– Как вкусно! – вырвалось у Майкла помимо воли.

– Это всё из-за цветов, – Гал указал на венок, который Шейла так и не сняла с головы. – Они такой вкус молоку придают.

– Это единорожье молоко? – Майкл не сомневался в ответе.

Гал зашёлся в таком заразительном хохоте, что хотелось вторить ему.

– Ты что! Единороги у меня для красоты, – Гал улыбнулся. – Хотел бы я глянуть на того, кто решится их подоить. Есть у меня коровушки, они на дальнем пастбище пасутся. К вечеру в хлев вернутся, я их вам покажу.

Майкл смутился: брякнул, не подумав. Ну ясно же, что у единорогов молока нет, наверное. Ну или только для единорожков.

После перекуса Гал отправился растапливать баню. Майкл и остальные последовали за ним: нужно было натаскать воду из колодца. Вёдра, как и прочее, были огромными, Майкл мог утащить наполненное лишь наполовину – мешала раненая рука, ссадина на ней только стала затягиваться. Управившись с водой, Гал затопил печь в бане и повёл ребят смотреть на огород.

– Травник ещё, всё только цветёт и первые плоды завязываются, – поясни Гал.

Майкл смотрел на бесконечные грядки и размышлял: это сколько труда надо!

– Вы один здесь живёте? – поинтересовался он.

– Один, – с грустью подтвердил Гал, – не задерживаются у меня помощники. Мало кому тут по душе приходится – много тяжёлой работы. Да и единороги больно привередливые насчёт людей.

Майкл вспыхнул от радости: а у него они с рук ели! Значит, не всем так везёт. Послышалось мычание: возвращались коровы. Стадо оказалось небольшим, всего десять голов. Но коровы были такими же могучими, как их хозяин. Шерсть на боках лоснилась, вымя отяжелело от молока. Они косили лиловыми глазами на Майкла и его друзей, фарфоровые колокольчики на могучих шеях позвякивали в такт ходьбе.

За коровами следовали овцы, их шерсть блестела в свете заходящего солнца. Майкл присмотрелся, и у него непроизвольно открылся рот: шерсть овечек была золотистого и серебристого цветов. Гал вручил ребятам гребни, мешки и велел расчёсывать руно.

– А я пока коровушек своих подою,