— Считай, ты уже на борту, — обнадежил Первис. — Вот только двумя стаканами тут не обойдется. Прием.

— Пока не спеши вести сюда «Очаровашку», — предупредил Хейл. — Сначала нам нужно разобраться кое с какими вонючками — не говоря про зенитные батареи. Прием.

— Понял, — сказал Первис. — Как там у вас дела? Прием.

— Не так чтобы очень. Ты не мог бы парочку раз пройтись на бреющем и проредить уродцев из пушек? Прием.

— Твое желание для меня приказ. Тут рядом кружат два «Сейбра». Больше всего на свете они будут рады окатить вонючек свинцом. Прием.

— Только пусть не трогают само здание, — попросил Хейл. — Конец связи.

В юго-западном углу крыши оставался один-единственный гибрид. Он не мог ввести в игру зенитную пушку, поскольку механические ограничители держали ствол нацеленным в небо. Однако гибрид отстреливался, укрываясь за щитом. Хейл разрешил эту проблему, запустив в сторону вонючки зонд. Зонд пролетел над зенитной батареей и уложил гибрида с одного выстрела.

Теперь в руки людей перешла вся западная половина крыши. Как раз в этот момент с юга прилетел первый реактивный «Сейбр». Сорвавшиеся с пилонов неуправляемые реактивные снаряды разметали на земле отряд железноголовых, спешащих к зданию. Куски тел все еще кружились в воздухе, когда пилот открыл огонь из пулеметов пятидесятого калибра. У истребителя их было шесть, и свинцовый ливень проложил полосу смерти и разрушений через всю базу. Самолет пролетел так низко, что люди на крыше успели разглядеть в кабине голову пилота.

У химер все еще оставалось два зенитных орудия, и один из гибридов, проводив взглядом пролетающий «Сейбр», развернул пушку, намереваясь выстрелить вдогонку. Но тем самым он подставил спину Хейлу, и тот, дождавшись, когда перекрестие прицела «марксмэна» вспыхнет красным, выстрелил. Окатив щит орудия фонтаном крови, гибрид повалился вперед, а в это время Йорба пригвоздил другую химеру из «огера».

— За Пардо! — крикнул он.

В это мгновение Барри вскочила и побежала к последней зенитной батарее, стреляя на ходу.

— Нет! — заорал Хейл, бросаясь следом, но было уже слишком поздно.

Град химерианских пуль скосил молодую женщину. Кавецки и Йорба принялись стрелять в двух уцелевших вонючек, и те нырнули в укрытие.

Присев рядом с упавшей Барри, Хейл выхватил гранату и бросил ее под щит орудия. Сверкнула яркая вспышка, и обоих гибридов разорвало в клочья.

Вскоре на крышу легла тень «Очаровашки». Хейл подхватил Барри на руки. Она оказалась на удивление легкой. Вся рубашка была в крови, глаза глядели на Хейла.

— Я умру?

— Нет.

И хотя он знал, что Барри не может услышать его голос за ревом винтов СВВП, Хейл почувствовал, что она его поняла.

— Ты лжец, Хейл, — прошептала Барри. Хейл вынужден был склониться к ее губам. — Все мы умрем. Вопрос только в том — когда.

Она потеряла сознание, но ее уже подхватили медики. Все оставшиеся в живых члены группы поднялись на борт самолета. Кавецки и Йорба проследили, чтобы контейнер с ядерными стержнями был надежно закреплен на полу. Через считаные секунды СВВП поднялся в воздух. Хвостовой стрелок палил как одержимый в двух титанов, появившихся со стороны севера.

«Очаровашка» развернулась и полетела на юг. Умом Хейл сознавал, что операция прошла успешно; так почему же его не покидало чувство, что все окончилось неудачей? Этот вопрос, как и многие другие, остался без ответа.

Неподалеку от Мэдисона, штат Висконсин

Четверг, 29 ноября 1951 года

Кромешную темноту рассекали лишь лучи фар.

Машину вел человек по прозвищу Дерганый; он сидел за рулем уже двое суток, с тех самых пор, как Генри Уокер и его жена Майра покинули Индианаполис. Дерганый был «бегуном», одним из тех немногих сорвиголов, кто осмеливался перевозить почту, медикаменты, а изредка и людей из той части страны, что еще подчинялась правительству, на северные территории, захваченные химерами.

Целью был Чикаго, где Уокер намеревался связаться с группой «Только свобода» и передать ей магнитофонные записи, которые, как он считал, уличали президента Грейса в измене.

Они довольно глубоко проникли в Смрад — так Дерганый называл земли, захваченные химерами, и вчера не оставалось ничего другого, кроме как ночевать в холодной машине, предварительно загнанной в старый сарай, что стоял футах в ста от шоссе.

Дерганый подпевал Тони Беннету, выводившему по радио «Cold, Cold Heart», Уокер сидел рядом, а Майра улеглась боком на заднем сиденье.

У Дерганого были редеющие волосы, миндалевидные глаза и приплюснутый нос. Запавшие щеки покрывала двухдневная щетина. Он не переставая напевал себе под нос, нещадно фальшивя, что уже начинало сводить Уокера с ума. Кроме того, от него здорово воняло, почему, в частности, Майра и предпочитала сидеть сзади.

«Разумеется, скоро и от нас будет нести не лучше, — размышлял Уокер, — и мы перестанем замечать этот запах».

Снегопад почти не прекращался на протяжении нескольких дней, и на колеса пришлось надеть громыхавшие при езде цепи. Машина ехала по шоссе на северо-запад, оставив к востоку то, что уцелело от стертого с лица земли Лоуэлла. Все следы шин на дороге замело, отчего она чуть не сливалась с обочиной, и Дерганый сбавил скорость до двадцати пяти миль в час. Уокер относился к этой предосторожности одобрительно.

Свет фар выхватывал из темноты разоренные дома, сожженные машины и группки поставленных наспех крестов. В качестве импровизированных могил нередко использовались придорожные канавы — не надо было далеко ходить, и глубина подходящая.

Путешествие протекало достаточно спокойно. Уокеру не давали провалиться в сон тихое бормотание радио, непрерывное жужжание «печки» и равномерный грохот цепей. Вдруг, когда машина начала затяжной подъем по пологому склону, Дерганый выругался. Он был не из разговорчивых, и на каждое его слово следовало обращать внимание.

Уокер встрепенулся.

— В чем дело?

— Огни, — лаконично ответил Дерганый, непроизвольно мотнув головой влево. — Сзади.

Почувствовав, как сдавило грудь, Уокер посмотрел назад. Майра спала, вытянувшись на сиденье. Дерганый был прав. В заляпанное грязью стекло была видна пара желтых пятен — фары машины, находившейся в четверти мили.

— Кто бы это мог быть? — произнес Уокер.

— Не знаю, — угрюмо ответил Дерганый. — Но могу сказать, кто это не может быть… Это определенно не наши друзья. Так что разбудите жену и приготовьтесь высаживаться. Если это мародеры, плохо дело: отберут все, что есть, и бросят подыхать. Но если это химеры, лучше прямо сейчас вышибить себе мозги, чтобы не доставить такого удовольствия им.