— Если собираешься драться, дерись, — сказал он поверженному телу. — Если собираешься говорить, говори. Не пытайся драться и говорить одновременно. А сейчас не советую тебе делать ни того ни другого.

— Я легко мог с ним справиться, сержант, — обиженно проворчал Сэм, когда Ваймс достал наручники и опустился на колени рядом с задержанным. — Загасил бы его, что вашу свечу.

— Травма головы может быть смертельной, младший констебль. Мы должны оправдывать доверие общества.

— Но вы врезали ему прямо по, гм, причиндалам, сержант!

«Потому что не хотел, чтобы они объявили охоту на тебя, — подумал Ваймс, застегивая наручники. — А чтобы ее не объявили, ты не должен бить их по головам. Если будешь маячить на заднем плане как бестолковый сообщник, останешься в живых. И возможно, я тоже».

— Нельзя драться так, как ждет от тебя противник, — сказал он, взваливая человека в черном на плечи. — Помоги-ка мне… Оп-па, пошли отсюда. Я несу его, ты показываешь дорогу.

— Назад в штаб-квартиру? — изумился Сэм. — Вы решили арестовать «непоминаемого»?

— Да. Надеюсь, мы встретим по пути кого-нибудь из наших. Пусть это будет тебе уроком. Правил не существует. Как только ножи вынуты из ножен, правил больше нет. Ты просто вырубаешь противника. По возможности тихо и по возможности не причиняя ему серьезного вреда, но все равно вырубаешь. Он идет на тебя с ножом, ты лупишь его по руке дубинкой. Он идет на тебя с голыми руками, ты бьешь коленом, башмаком или шлемом. Твоя задача — мирные улицы. Ты должен умиротворять все окружающее как можно быстрее.

— Да, сэр. Но нас ждут большие неприятности.

— Это самое обыкновенное задержание. Даже стражники должны соблюдать закон, каким бы он ни был…

— Да, сержант, но я имел в виду, что неприятности нас ждут прямо сейчас.

В конце улицы, куда они уже почти подошли, маячили несколько темных силуэтов. Похоже, встречающие были настроены решительно — на такую мысль наводили их угрожающие позы да и тусклый блеск оружия в руках. Захлопали маленькие заслонки, улица осветилась светом потайных фонарей.

«Ну конечно, он был не один, — пожурил себя за несообразительность Ваймс. — Его дело было подождать, пока все не соберутся, и по-тихому смотаться за головорезами. Их не меньше дюжины. Ну, щас из нас шницель[7]сделают».

— Что будем делать, сержант? — шепотом спросил Сэм.

— Звони в колокольчик.

— Но они нас заметили!

— Звони в чертов колокольчик! Иди вперед, не останавливайся! И не переставай звонить!

«Непоминаемые» рассредоточились, и, подойдя поближе, Ваймс заметил, как несколько человек с обеих сторон прошмыгнули ему за спину. Значит, вот как это будет. Как с грабителями с Лепешечной. Они начнут непринужденную беседу, а их глаза скажут тебе: «Эй, ты знаешь, что наши приятели у тебя за спиной, и мы знаем, что ты это знаешь, и нам весело смотреть, как ты притворяешься, будто бы мы просто мило беседуем, хотя понимаешь, что в любую минуту можешь получить по почкам. Мы чувствуем твою боль. И нам это нравится…»

Он остановился. Пришлось остановиться, чтобы не воткнуться в кого-нибудь из них. А по всей улице горожане, разбуженные звоном колокольчика, открывали окна и двери.

— Добрый вечер, — сказал он.

— Добрый вечер, ваша светлость, — раздался голос из прошлого. — Приятно встретить старого друга, верно?

Ваймс застонал. Случилось самое худшее из того, что могло случиться.

— Карцер?

— Сержант Карцер, если угодно. Странные вещи случаются в этом мире, верно? Как оказалось, я прирожденный стражник, ха-ха. Мне выдали новый костюм, меч и назначили денежное содержание двадцать пять долларов в месяц, вот так-то. Парни, это тот самый тип, о котором я вам рассказывал.

— Эй, слышь, а почему ты назвал его «ваша светлость»? — спросил один из темных силуэтов.

Карцер не спускал глаз с лица Ваймса.

— Мы так шутим. Там, откуда мы приехали, все звали его Герцогом. — Карцер сунул руку в карман и достал какой-то предмет. Ваймс заметил тусклый латунный блеск. — Кличка у него была такая… Эй, Герцог! Прикажи-ка своему сопляку перестать звонить.

— Хватит, младший констебль, — тихо сказал Ваймс.

Шум уже сделал свое дело. У предстоящей сцены появились безмолвные зрители. Впрочем, присутствие зрителей не имело для Карцера никакого значения. Он мог запросто зарезать тебя на арене под взглядами сотен людей и невинно спросить: «Кто? Я?» Но громилы за его спиной стали нервничать, как тараканы, ожидающие, что вот-вот вспыхнет свет.

— Не волнуйся, Герцог, — успокоил Карцер, надевая на пальцы латунный кастет. — Я рассказал ребятам о нас с тобой. О том, как давно мы друг друга знаем, ха-ха.

— Неужели? — откликнулся Ваймс. Это был не суперостроумный ответ, но Карцеру явно хотелось поговорить. — А как тебе удалось стать сержантом, Карцер?

— Я услышал, что кое-где нужны стражники со свежими идеями, — пожал плечами Карцер. — Милейший капитан Загорло лично побеседовал со мной и понял, что я честный человек, которому в жизни просто чуть-чуть не повезло. Он измерил меня своими циркулями, линейками и прочей гёметрией, и они подтвердили, что я не могу быть преступником. А еще он сказал, что во всем виновата окружающая среда.

— Ты имеешь в виду трупы, которые появляются повсюду, где бы ты ни оказался?

— Здорово сказано, Герцог, ха-ха.

— И у тебя действительно есть свежие идеи?

— Ну, одна из них ему особенно приглянулась, — произнес Карцер, прищуриваясь. — Как оказалось, он никогда слыхом не слыхивал про фокус с имбирным пивом.

Фокус с имбирным пивом. Это превзошло самые худшие ожидания. Пыточных дел мастера много веков бились над секретом фокуса с имбирным пивом, а Карцер раскрыл его такому маньяку, как капитан Загорло.

— Фокус с имбирным пивом, — повторил Ваймс. — Молодец, Карцер. Именно такого человека искал Загорло. Настоящую сволочь.

Карцер улыбнулся, словно только что выиграл небольшой приз.

— Да, и я уже рассказал ему, как ты набросился на меня за то, что я украл всего-навсего буханку хлеба.

— Перестань, Карцер, — поморщился Ваймс. — Ты в жизни не крал хлеб. Ты предпочитал убить пекаря и присвоить всю пекарню.

— Еще тот пройдоха, да? — сказал Карцер, полуобернувшись к своим людям, чтобы подмигнуть и кивком указать на Ваймса.

И закончил разворот, сильно ударив в живот человека, стоявшего рядом.

— Никогда не смей звать меня «эй-слышь», — прошипел он. — Я — сержант, понятно?

Особист застонал в ответ, корчась на мостовой.