— Прекрасная мысль. Пройдемся с фотографией по ярмарке и предъявим ее каждому встречному. Хотя… это займет чертову уйму времени, Мэг! Кроме того, мне кажется, мы должны показать ее Монти.

— Никаких встречных! — отрезала я. — Мы покажем фото маме; если она не знает, кто эта женщина, значит, не знает никто в городе, а если знает — тогда мы предъявим Монти снимок вместе с информацией.

— Молодец! — одобрил Майкл. — Сейчас попробую вырезать. Теперь посмотри сюда — что ты об этом думаешь?

Он открыл файл. Письмо от Уисли в департамент полиции Кантона, штат Огайо, с просьбой дать информацию о некоем Ранульфе Брэкенридже Монтгомери.

— Он подозревает Монти, — прошептала я. — Ты думаешь, это как-то связано с белобрысой Мак-Стервой?

— Не представляю. Похоже, Уисли случайно сохранил письмо в той же папке, что и фотографии шерифа. У меня часто так случается.

— Но пока мы не выясним, что ему ответили из Кантона, такую версию исключать нельзя.

Я вернулась к покупателям, а Майкл занялся фотографией. Я была бы не против ему помочь, но торговля шла хорошо, и мне хотелось возместить потерянное впустую утро.

Я, правда, сбегала к машине за остатками товара и принтером. Когда Майкл увидел, как я качу на тележке один из моих металлических ящиков, он отодвинул ноутбук и встал, чтобы помочь мне внести его в павильон.

— Подожди секунду, — попросила я. — Мне нужно сначала кое-что сделать.

Майкл с изумлением наблюдал, как я вытащила большую банку черного перца и щедро посыпала им содержимое ящика.

— Теперь можешь вынимать. Постарайся не стряхнуть перец.

— И зачем ты это сделала?

— Для приманки, — объяснила я. — Как только первые посетители увидели следы порошка для снятия отпечатков, они стали покупать как сумасшедшие. Скупили почти все, что стояло в павильоне. Поэтому я вынесла те вещи, что стояли в подсобке — там полиция, конечно, тоже все посыпала, — и их тоже смели, представляешь?

— А теперь ты посыпаешь то, что хранилось в машине, перцем, чтобы выдать его за порошок?

— Я же их не обманываю. Я просто ничего не говорю. Если им хочется думать, что это порошок для снятия отпечатков пальцев, пусть думают. Если меня кто-нибудь спросит, я отвечу правду. Но они не спрашивают, просто врываются в павильон, как шакалы, в поисках сувенира с места преступления. Вот им и сувениры.

Майкл прищелкнул языком, помог мне распаковать ящик и принялся подсоединять принтер к ноутбуку — совершенно неправильно, но я уже привыкла, что бесполезно делать Майклу замечания по поводу компьютеров. Поэтому, оставив его разбираться самостоятельно, я вернулась за прилавок — продавать свой щедро посыпанный перцем товар.

И тут же увидела проходящего мимо Уисли. Я выбежала к нему. Кузен так задумался, что мне пришлось схватить его за рукав, чтобы привлечь к себе внимание, а он вдруг заорал и подскочил, будто его булавкой ткнули.

— Успокойся, ради Бога, — сказала я. — Что с тобой?

— Прости. Я весь на нервах. Не могу поверить, что этот идиот Монти даже не хочет рассматривать версию о том, что убийца охотился вовсе не на Бенсона.

— Кстати… — Я попыталась использовать возможность вытянуть кое-что из Уисли. — Что мы вообще знаем о детективных способностях Монти?

— Немного. Шериф, кстати, тоже. Иначе не назначил бы парковщика главой расследования.

— Какого еще парковщика?

— Работника дорожной полиции. В смысле, что сыщик из него никакой. И подумать только — моя жизнь в его руках!

— Действительно! А вдруг он, так сказать, пустил козла в огород?

— Что ты имеешь в виду?

— Чем больше я об этом думаю, тем больше удивляюсь — как это Монти так быстро попал на место преступления? Он сказал, что, когда получил вызов, уже и так шел туда, чтобы разобраться с жалобами на артиллеристов, но кто докажет нам, что он не врет?

Уисли побледнел.

— Ты ведь не думаешь, что…

Я пожала плечами.

— Не надо было мне сюда приходить, — прошептал Уисли и заторопился прочь.

Я вернулась в подсобку — доложить Майклу последние новости.

— Теперь я чувствую себя виноватой, — добавила я. — Бедный Уисли, по-моему, твердо решил, что именно его наметили в качестве жертвы, и теперь у него всерьез разыгралась мания преследования?

— А если это не мания? — задумчиво предположил Майкл. — Довольно трудно различить людей, когда они все одеты одинаково. Я сам перепутал несколько человек из своего подразделения.

— И правда, — согласилась я, вспомнив, как набросилась на бедного кузена Хораса, решив, что это либо Уисли, либо Бенсон.

— Если убийца и вправду охотился за Уисли, у нас появляется куча новых подозреваемых, — сказал Майкл. — Я был бы рад, если бы знал, что полиция рассматривает и эту версию.

— Я была бы рада, если бы знала, что полиция ничего не скрывает. То фотографии шерифа, то новости про Монти — может, именно поэтому Монти приказал мне не совать нос в расследование.

— Или он просто не любит, когда кто-то мешает ему работать. Давай помалкивать про наше расследование — хотя бы до тех пор, пока не выясним, что Уисли накопал против Монти.

Я кивнула и вернулась за прилавок. Голова была занята мыслями о том, как нам проверить Монти, не дожидаясь конца выходных. Единственная идея, которая мне понравилась, — попросить какого-нибудь компьютерщика проверить Монти по Интернету, и единственным компьютерщиком, пришедшим мне в голову, оказался Тед. Которого я сама подозревала, хотя Монти и принял его алиби. Черт!

А ярмарка между тем шла своим чередом, и я не могла бросить торговлю, чтобы заняться расследованием. Поэтому о подозрениях пришлось на время забыть. Я была слишком занята — обслуживала покупателей и приглядывала за «Полицией времени». По каким критериям набирала миссис Уотерстон своих «блюстителей старины»? Ни малейшего знания истории, просто удивительно. Я только что накрыла одного «блюстителя», который считал, что мы празднуем День «Д».[19]

Заскочил Роб. По пятнам помидорного сока на его рубашке я заключила, что он сдержал обещание помочь кузену Хорасу.

— Ты не видела миссис Уотерстон?

— Видела, и, по-моему, ты легко отделался.

— Правда? — просиял Роб. — Что, выяснили, кто убил Бенсона?

— Я имела в виду — отделался от миссис Уотерстон. Она понятия не имеет, что ты потерял Спайка, считает, что ты совершил куда меньший грех — позволил ему выскользнуть за дверь, когда отводил домой.

— Это радует.