Рина прошмыгнула к ангару со снегоходами, медленно провожая взглядом отдаляющиеся темные фигуры на склоне горы: семья Банушевых вместе с шаманом уже выдвинулись в дорогу.

Рина взяла один из двух оставшихся снегоходов, оставив ребятам, если вдруг будет нужно, тот, что побольше. У нее не было никакого груза, кроме того, что висел на душе, поэтому она просто завела машину и вырулила по следам отбывшей группы, собираясь незаметно двигаться за ними, пока укатанную дорожку не замело снегом.

Она не управляла снегоходом так уверенно, как это делала Юля, познакомившая ее с этим транспортом: руки дрожали, а пальцы крепко вцепились в руль. Но, задумав авантюру, Рина не хотела отступать. Она много раз видела в отеле карту долины с отмеченными на ней точками-достопримечательностями, и теперь надеялась, что память и зрение ее не подведут и она не упустит из виду идущую впереди колонну. Только бы не попасться на глаза.

У нее не было специальных очков, и пришлось укутать лицо шарфом, но сквозь щель в плотной шерсти все равно ослепительно пробивалась белизна снежного покрова. Рина была в напряжении еще и оттого, что боялась где-нибудь застрять или провалиться. Главное – не сбиться со следа и ненароком не попасть в один из многочисленных горных ручьев, протекающих в долине.

Очень скоро белый цвет загипнотизировал ее, и она на минуту остановилась, потеряв ориентацию и направление. Пришлось потратить немного времени, чтобы отыскать впереди движущиеся темные точки и продолжить двигаться за ними. Рина искала взглядом место, где можно проехать и остаться незамеченной, когда придется продвигаться к пещере. Она знала, что путь туда непрост, и собиралась оставить снегоход ниже по склону горы, чтобы не застрять там в одиночку. Вести снегоход по ровной поверхности было легко и весело, но вот ехать по лесу – опасно.

Снова оказавшись в долине, Рина боялась думать, что Наталья могла уйти сюда и потеряться. С комфортной обзорной площадки или из теплого номера все казалось таким приветливым и простым, будто ничего не стоит спуститься к озеру пешком и погулять там в легкой курточке. Но здесь, внизу, впечатление сразу менялось: холодно, сложно, и расстояние, сверху казавшееся таким «детским», становилось несоизмеримо большим.

Добравшись до леса у горного склона, Рина свернула с укатанной следами дороги и, проехав чуть выше, остановила снегоход у приметного сухого дерева, поросшего старым сизым мхом. Заглушив мотор и спешившись, она прислушалась к жужжащим звукам вдалеке: алтайцы еще продолжали путь на машинах. Рину это беспокоило, потому что она боялась не добраться до пещеры. Одно дело – видеть ее на карте, и совсем другое – пройти весь путь вверх по склону пешком, по снегу, на холоде.

Радовало, что температура не опускалась ниже минус пяти, хотя влажность снежного воздуха делала его холоднее. У Рины начали подмерзать пальцы на ногах, и она стала шевелить ими, чтобы согреться.

Наконец она уловила, что жужжание снегоходов вдалеке прекратилось. Голосов не было слышно, но, скорее всего, Банушевы добрались до места и теперь собирались идти в пещеру. Рине следовало поторопиться, и она, еще раз хорошенько запомнив то место, где оставила снегоход, двинулась вперед.

Судя по карте, ей предстояло миновать замерзший водопад и пройти еще выше, к священной пещере. Пещера не пользовалась большим спросом у туристов, так как была небольшой и, согласно описанию, неприметной, там особенно нечего смотреть. К тому же вход туда запрещен, разве что с шаманом.

Путь по склону оказался непростым. Рина старалась шагать ритмично и дышать размеренно, чтобы не устать, но с каждым метром это становилось все сложнее. Казалось, деревья движутся мимо нее невыносимо медленно, а цель не приближается. Мерно отсчитывая шаги, она вспомнила стихотворение, что учила в школе, и стала читать его вслух, ступая в такт:

Она резко остановилась, когда деревья расступились и перед ее глазами предстало удивительное зрелище: с отвесной скалы, окруженной соснами и отшлифованными водой камнями, молочным кружевом спускался вниз пористый лед, что намерз, когда осенью измельчал и застыл пузырящийся летом водопад.

Рина стояла, открыв рот, и глубоко дышала, завороженная увиденным. Она была там одна, и на многие километры вокруг не нашлось бы ни одного человека, который мог сейчас прервать ее созерцание этого величественного и вместе с тем таинственного зрелища. Конечно, вверх по склону ушли алтайцы, но Рина знала, что они не заметили ее приближение, так как заняты своими делами, а о ее присутствии знали только снег, камни и лес.

На глаза навернулись слезы. Как хорошо! Если бы только она могла остаться здесь навсегда, стоя так и глядя на лед! Ничего больше и не нужно. Какая разница, сколько она выпивала? Разве есть дело до того, кто мучил и убивал ее? Плевать, пусть это Вадим или кто-то другой из ее знакомых, это теперь казалось незначительными мелочами в сравнении с мощью горной природы, воды, деревьев и запаха хвои. Если бы сейчас ударил мороз и вмиг убил ее – она приняла бы это. Здесь все существовало веками без нее и создано не для нее, а то, что горы позволили к себе прикоснуться, – величайший дар, за который не жалко умереть.

– Пройдешь весь путь – тогда уснешь.

Рина тихонько прошептала строчку из стихотворения, понимая, что ее путь должен быть пройден, каким бы он ни оказался. Ждет ли в конце награда или она просто закончит идти – останавливаться рано.

Она двинулась дальше, оставив за собой прекрасное зрелище, застывшее во льду. У нее есть цель, и стоило поторопиться, чтобы ничего не пропустить.

Пещера находилась где-то чуть выше и правее, но Рине повезло, потому что выйти к пещере по следам от снегоходов куда проще.

Она увидела эти самые снегоходы, оставленные алтайцами, пешком преодолевавшими сложную часть пути. Тропа дальше была усыпана кусками скалы, валунами и кривыми корнями деревьев, вздыбившимися из-под земли. Даже снега здесь было мало, только промерзшая земля и скальная порода.

Рина была в крепких кожаных ботинках, но они не подходили для лазанья по горам, и она шла медленно.

Но ее усилия были вознаграждены: она увидела, как тропа изгибается вправо, становясь более проходимой, и ведет к неровному черному зеву в скале; очевидно, это и есть священная пещера, где должен пройти обряд.