Судья Норвуд нахмурился:

– Я не уверен, что могу уследить за вашей мыслью, мистерМейсон.

– Неужели не понятно? На полу среди осколков был одинразбитый стакан, только один. Второй вымыла и вытерла миссис Эдриан.

– Ну и что? – сказал Хейл. – В самый ответственный момент выотнимаете у нас время посторонними комментариями.

Мейсон взглянул на него:

– Если вы считаете, что посторонними, то начинайте-касоображать. Может быть, вы захотите почитать стенографическую запись показанийсвидетелей. Вы, ребята, набросились на меня, обвиняя в злоупотреблении судом.Поэтому будь я проклят, если буду всю умственную работу делать за вас.

Судья Норвуд резко подскочил со стула:

– Боже, мистер Мейсон, не хотите ли вы сказать, что тотстакан означает?..

– Хочу.

Хейл взглянул на Лэнсинга, потом на Ивса, на судью Норвуда.

– Я не понимаю.

– Поймете, – заверил Мейсон, – со временем.

С этими словами адвокат вышел, плотно закрыв за собой дверь.

Вернувшись в отель, Пол Дрейк и Делла Стрит вошли в номервслед за Перри Мейсоном.

– Черт возьми, – говорил Мейсон, вытирая лоб, – я уже думал,что не пробьюсь через эту толпу журналистов, жаждущих узнать, что происходит.

– Ну и что же происходит? – спросила Делла Стрит.

– Я не могу сказать, – ответил Мейсон, глядя на свои часы, –но думаю, минут через пятнадцать-двадцать эти ребята справятся с головоломкой.

– Ты хочешь сказать, что ничего им не объяснил? – спросилДрейк.

– Нет, конечно. Я им только намекнул и ушел.

– А почему ты все им не раскрыл?

– Тогда я выглядел бы эдаким высокооплачиваемым адвокатом изгорода, пытающимся им все это запродать, а они что-нибудь заподозрили бы. Разтак, пусть сами подумают и купятся на это как на собственную идею. Это будет ихдетище.

– Вы уверены, что дали им достаточно, за что ухватиться? –спросила Делла Стрит.

– Судья Норвуд ухватился.

– За что же он ухватился?

– К коттеджу Кашинга вели три цепочки следов, и одна цепочка– от коттеджа.

– Следы Карлотты.

– Правильно.

– Конечно, убить могла Карлотта. По логике, сейчасподозрение падет на нее…

– Нет, это не она убила. Давайте посмотрим и тогда заметимпреднамеренность и взвешенность действий. Стекло разбили нарочно, с какой-тоцелью. Никто не бросал зеркало в Артура Кашинга, и тот ни в кого его не бросал.

– Зачем же его разбили?

– С двойной целью. Во-первых, чтобы был осколок, которыйможно воткнуть в шину автомобиля Карлотты, будто бы она уехала после того, какстекло было разбито. Во-вторых, для шума, чтобы Сэм Баррис мог рассказать, какего разбудил звон стекла и выстрел.

– О чем это ты? – спросил Дрейк. – Сэм Баррис?

– Да, убийца.

– Ты не сошел с ума? Он не мог там побывать, не оставивследов.

– А он их оставил, не так ли?

– Когда он пошел туда после звука выстрела, после женскогокрика, после…

– Откуда известно, что он был там после выстрела?

– Его жена говорит. Должно быть, так.

Мейсон покачал головой:

– Где-то в субботу вечером Сэм Баррис взял старинное зеркалоиз гаража и разбил его. Пока Карлотта Эдриан ужинала с Артуром Кашингом, Баррисотвинтил колпачок на шине, выпустил две трети воздуха из передней шины,проделал ножом дырку и вставил туда осколок таким образом, чтобы при спущеннойшине он наверняка проколол бы камеру. Затем он достал револьвер из бардачкамашины и стал ждать на безопасном расстоянии.

Он проделал все это ранним вечером.

К тому времени, когда Карлотта уехала, образовался иней.Баррис вошел в дом, неся мешок с битым стеклом. Он убил Кашинга, выбил окно,расколотил стакан, из которого пил Кашинг, разбросал битое стекло по полу,затем пошел домой, подождал примерно полчаса и разбудил жену, рассказав ей, чтотолько что слышал звон стекла. И здесь у него все пошло не так, как былозадумано. Раздался женский крик. Потом появилась миссис Эдриан… Сэму Баррисуничего не оставалось, как объявить, что он идет посмотреть, в чем дело. Онвышел из дому и подождал в гараже десять минут. Затем он вернулся и сказалжене, что едет за шерифом. Сев в машину, он поехал по дороге, где нашелброшенный Карлоттой автомобиль. Не выходя, он выбросил револьвер в кусты ипоехал к шерифу.

– Но как ты сможешь все это доказать? – спросил Дрейк.

– Все дело в том, что Сэм Баррис, описывая комнату в момент,когда он туда вошел, упомянул стакан с пятном губной помады. Только сказав это,он тут же понял свой промах и постарался так все объяснить, будто он имел ввиду окровавленные осколки стакана на полу. Когда вам придется опросить столькоже свидетелей, сколько мне, вы научитесь распознавать попытки скрытьсобственную ошибку.

Когда я понял, что Сэм Баррис начал сам себя прикрывать, янавострил уши и принялся думать как следует.

Действительно, когда Сэм Баррис покинул дом, на столе былстакан, но этот стакан в губной помаде миссис Эдриан вымыла, протерла ипоставила в буфет. Если бы Баррис рассказывал правду, он сказал бы, что невидел на столе никакого стакана. Он думал, что стакан должен был быть там, и унего это слетело с языка. Тут же он понял, что если миссис Эдриан все убирала,то помыла и стакан. Здесь он начал изворачиваться, что было видно. Судья Норвудэто ухватил, другие поймут позже.

Он потянулся, зевнул и ухмыльнулся:

– Ладно, дело закончено. Давайте собираться, едем в город.Еще месяцев шесть я не захочу видеть эту мирную деревенскую жизнь.

– И только этого тебе оказалось достаточно? – допытывалсяДрейк. – Одной только ошибки при допросе?

– Да нет же. Эта деталь только заставила меня думать в этомнаправлении, и потом шаг за шагом я вышел на настоящего убийцу.

– Не понимаю, – сказал Дрейк.

– Во-первых, Баррис хорошо разбирается в следах. Он говорилоб этом сам, давая показания. И, проживя всю жизнь здесь, он хорошо знал, чтопосле образования инея на почве остаются следы. Он знал, что миссис Эдриан былав том доме. Поэтому и знал, что она оставила следы, которые будет очень легкопроследить после рассвета.