Мы пересекали улицу за улицей. Теперь мои ноги двигались механически, сами по себе. Казалось, все физические силы покинули мое тело и власть над ним взял мозг. Это он заставлял сокращаться и расслабляться мышцы, с завидным упорством ставил одну ногу впереди другой.

Интересно, он тоже выбился из сил или же его хватит еще на несколько миль? Мы бежали мимо каких-то складов, когда он нырнул в очередной переулок и притормозил, не зная, куда свернуть – направо или налево, однако ближе к концу переулка стало понятно, что свернуть он может только направо. Левого поворота здесь не было. Когда же мы добежали до самого конца, выяснилось, что правого поворота здесь тоже нет – переулок оказался тупиком и уперся в высокую стену, соединяющую два здания.

Незнакомец обернулся, отчаянно пытаясь вновь сложить две половинки своего оружия. Но в этот момент я с силой, подкрепленной инерцией, вогнал ему в солнечное сплетение кулак, а сразу после этого и второй – под подбородок. Издав сначала стон, а затем хрип, он как подкошенный рухнул на землю.

Жадно хватая ртом воздух, чтобы наполнить изголодавшиеся легкие, я прижал к его виску дуло пистолета. Похоже, он был еще в худшем состоянии, чем я. В какой-то момент я испугался, что его вот-вот вырвет, но нет, обошлось.

– Эх, с каким удовольствием я бы пристрелил тебя прямо здесь, – произнес я, шумно отдуваясь. – Так что давай, отвечай на вопросы.

Голова его была прижата к мокрому асфальту, так что пререкаться он не мог. Я же сумел наконец получше его разглядеть. На вид года двадцать два, аккуратная стрижка, приятные черты лица. Этакий типичный американский симпатяга-квотербек. Явно новичок в профессии наемного убийцы.

– На кого ты работаешь? – спросил я.

– На Микки-Мауса.

– Я не шучу, приятель. Ты мне совсем не нравишься. И я не знаю, кто ты такой.

– Я работаю в британском посольстве в Вашингтоне.

– Что-то тебя далековато от него занесло.

– Тебе тоже полагается быть в другом месте.

– Кто твой босс? – Я бесцеремонно пнул его ногой в пах, дабы освежить память. Похоже, средство оказалось действенным.

– Энвин, – выдохнул он.

Сэр Морис Энвин возглавлял отделение МИ-6 в Вашингтоне.

Я выписал ему вторую дозу средства от забывчивости.

– Это он прислал тебя сюда?

Он справился с позывом на рвоту.

– Да.

Третья доза.

– Не думаю, что Энвин мог дать такой приказ.

– Ну ладно. Не он сам.

– Тогда кто?

– Хикс. Грэнвил Хикс.

Я уже раскрыл тайну загадочного «Г.» – того самого, чья подпись стояла под меморандумом Скэтлиффа. В списке, которым снабдила меня Марта, было три имени, которые можно было сократить до буквы «Г». Одним из них был Грэнвил Хикс.

– Хикс будет рад, когда узнает, что ты угодил за решетку по обвинению в покушении на убийство. Что явно не на пользу твоей карьере, приятель. Или у тебя сегодня выходной, и ты разгуливаешь по Нью-Йорку, стреляя наобум в случайных прохожих?

Он посмотрел на меня как-то странно.

Я взял его бумажник, вынул водительские права и визитку. И то, и другое было на одно имя, Джулс Ирвинг, страховой агент.

– Ты подумал о том, что твои друзья в Вашингтоне скажут полиции, когда я сдам тебя туда? Что-то подсказывает мне, что нет. А ведь они наверняка скажут, что никогда о тебе и слыхом не слыхивали. У парня не все в порядке с головой, скажут они, вот и вообразил о себе бог знает что. Именно это они и скажут полиции. Кстати, знаешь, что подумает полиция? Полиция подумает, что ты один из тех чокнутых, которых здесь, в Нью-Йорке, миллион и которых хлебом не корми, дай пострелять по несчастным прохожим. И знаешь, кому поверит полиция? Полиция поверит британскому посольству в Вашингтоне. И чем сильнее будешь пытаться убедить копов, что ты британский агент, тем больше у них будет оснований надолго отправить тебя в психушку. И пока ты будешь сидеть в камере, размышляя о том, как провести ближайшие двадцать лет, однажды темной ночью кто-то тихонько прокрадется к тебе и положит конец твоим размышлениям. Подумай об этом. У нас с тобой впереди целый вечер.

И он подумал. Уламывать пришлось недолго. Я предложил, чтобы он подошел к ближайшей телефонной будке, набрал номер Хикса и сказал, что выполнил поручение. Чтобы убедиться, что ответил именно Хикс, я набрал номер сам и дождался, когда на другом конце провода раздался голос:

– Хикс слушает.

Я протянул трубку моему новому другу.

– Я звоню вам снова по поводу машины, – сказал Джулс Ирвинг. – Решил покупать. Буду у вас утром с деньгами.

– Отлично! – прогремел в трубке радостный голос Хикса. – Спасибо, что позвонили. Доброй ночи!

Я положил трубку на место. Мой новый знакомый повернулся и вопросительно посмотрел на меня:

– И что теперь?

– Думаю, тебе стоит начать молиться о том, чтобы до завтрашнего утра у меня случился сердечный приступ. Спокойной ночи.

Крепко сжав в кармане половинку его пистолета, я выбежал на дорогу и вскочил в первое попавшееся такси. Когда мы отъезжали, я обернулся и посмотрел на агента МИ-6. Тот пытался делать одновременно две вещи: чесать голову и думать. Я с облегчением откинулся на сиденье. Как хорошо, однако, быть мертвым.

Стоя перед передней дверью дома, в котором жили родители Сампи, я вдруг понял, что пятнадцать лет, отделявших меня от того времени, когда я вот так же стоял перед дверью родителей моей девушки, нисколько меня не закалили и не выработали иммунитет к мучительным испытаниям подобного рода. Если не считать разбитой в драке физиономии и более ранних следов разрушительных шагов времени, выпивок, недосыпа и всевозможных гримас, ничто во мне не изменилось.

Дверь открылась. Ей не нужно было называть себя – я понял, что передо мной Сампи, только на тридцать лет старше, однако эти годы не слишком ее изменили. По правде говоря, время пошло ей на пользу. Волосы остались светлыми, не без помощи, конечно, внимательного парикмахера. Лицо сохранило живость и бодрость, но чем дольше хозяйка дома вглядывалась в меня, тем тревожнее становилось его выражение.

– Миссис Йоффе? – спросил я не ради уточнения, а скорее для того, чтобы нарушить затянувшееся молчание.

– Мистер Флинн? – Теперь лицо выражало почти ужас.

Я вспомнил, что мой подбородок, по всей видимости, испачкан кровью. Вспомнил, что моя одежда после недавней драки изрядно потрепалась и испачкалась. Правда, забыл про двухдневную щетину. В конечном итоге я решил воззвать к ее сочувствию:

– Боюсь, меня избили.

– О боже! – охнула она, и в ее голосе я уловил жалость. – Бедный мальчик, проходите, прошу вас. – Хозяйка обернулась и крикнула в глубь квартиры: – Генри, быстро иди сюда! Мистера Флинна избили!