– Спасибо. – Я посмотрела на Матвея глазами, полными слёз, ипожала ему руку.

– Я же тебе пообещал, что всё решу. А табличку и фотографиюна могиле сегодня же поменяют. Нехорошо это, что у живого человека уже могилаесть. Ну что, арестованных уже можно уводить?

– Я выслушал весь рассказ, – неожиданно заговорил Кирилл. –Только в нём есть один непонятный пунктик.

– Какой?

– Я Алексея взорвал, из «Жигулей» стрелял, а вот двойникапод Рязанью не я убил. Мне чужое приписывать не надо. У меня на этот счётжелезное алиби есть.

– А тебе никто и не приписывает. Да любое, даже самое железноеалиби всегда можно сфабриковать. Ты с себя не скидывай. По полной оба отсидите.

Когда эту парочку уводили, у Кирилла окончательно сдалинервы, и он на весь офис орал, что к убийству в Рязани он не имеет никакогоотношения. Я кинула прощальный взгляд на свою, теперь уже бывшую, секретаршу и,оставшись с Матвеем наедине, устало произнесла:

– Матвей, а может, действительно убийство Ани не его рукдело?

– Нина, он просто скосить хочет. Ты его не жалей. Он бы тебяне пожалел.

– Наверное, ты прав. А кто ж тогда Серёжу убил? Меня чутьбыло на тот свет не отправил? Столько темных пятен…

– А тебя в Венеции вместе с Серёжей стриптизёрша заказала.

– Почему ты так думаешь?

– Да как только она попала на твоё место, то решила остатьсяна нём навсегда. Сразу «бентли» купила. Полмиллиона долларов на чужой счётперевела. Я его по своим каналам проверил. Деньги в тот же день сняли. Счёт былоткрыт по утерянному паспорту. Шуба, шмоток на восемьдесят тысяч долларов.Около семидесяти тысяч долларов было снято наличными. Скорее всего, часть этихденег пошла, чтобы оплатить твою смерть и смерть Сергея.

– А его-то зачем нужно было убивать?

– Копай глубже. Он же ненужный свидетель.

Матвей прижал меня к себе и прошептал:

– Тебе, наверное, не терпится в кресле своём посидеть. Тыпосиди. А я поеду.

– Матвей, господи, что бы я без тебя делала. Давай поужинаемсегодня вместе в нашем любимом ресторане?

– Хорошо. Согласен. Я буду ждать тебя в семь.

Когда за Матвеем захлопнулась дверь, я позвонила Серёжиноймаме и, плача, произнесла:

– Мам, я сижу в своём кресле! В своем кабинете!

– Как ты меня назвала?

– Мама. А нельзя?

– Господи, я такая счастливая…

Я услышала, как женщина всхлипнула на том конце провода, исама вытерла слёзы.

– Мама, ну что ты плачешь?

– Я просто радуюсь за тебя, дочка. А ты сама-то почемуплачешь?

– Просто не верится, что я опять здесь и мне больше ничто неугрожает. Меня предала секретарша.

– Ох, дочка, тебе не может ничто не угрожать. Ты же выбралатакой нелёгкий путь. Будь, пожалуйста, осторожнее, ведь ты у меня одна.

Я вышла из своего кабинета и увидела ожидающих в коридоресотрудников. Они украсили коридор шарами и развесили плакаты: «Нина, свозвращением!!! Мы вас любим».

Мы пили шампанское, ели торт и вспоминали, как всёначиналось… А началось всё на первом этаже однокомнатной квартиры пятиэтажнойхрущёвки. Это был мой первый офис.

Я стояла с бокалом шампанского в руках и думала, как жаль,что Серёжка это всё не увидит. Господи, как же его не хватает…

– Нина, мы так рады, что вы живая, – говорили моисотрудники, чокаясь со мной.

– Спасибо… А я-то как рада.

Я прошлась по родным коридорам, размышляя, что, какими быдорогими они для меня ни были, я больше не хочу проводить в них бо2льшую частьсвоей жизни. Спустившись во двор, я обратила внимание на стоящий во дворекрасный «бентли» и велела подошедшему начальнику службы безопасности срочно егопродать.

– Нина Львовна, это правильное решение, – кивнул ЭдуардГенрихович и, улыбнувшись, сказал, что он счастлив, что я вернулась… – Ребята вохране все те же остались. У нас только один новенький был. Всего несколькодней поработал, но, как только вашего двойника убили, сразу уволился.Испугался, наверное, или нервы слабые.

– Вот и правильно. Пугливые нам не нужны.

Сев в служебную машину, я приехала в наш с Матвеем ресторани, прождав его около часа, принялась названивать ему, но он не отвечал.

– Странно…

Почувствовав неладное, я тут же попросила водителя отвезтименя к нему. Как только мы остановились у открытых нараспашку ворот, ябросилась в дом и крикнула:

– Матвей, ты здесь?!

Матвей сидел у камина с простреленной головой. На полувалялся пистолет, а на коленях лежала записка..

– Нет! Матвей, что ты наделал?! Как же ты мог?!

Я дрожащими руками взяла записку. Слёзы застилали глаза икапали на тетрадный листок:

Дорогая Нина!

Прости меня за всё. Твою смерть заказал я. Аня приезжала комне и очень сильно меня оскорбила. В общем, я словно умом тронулся.Оказывается, от любви до ненависти всего один шаг. Я думал, что навсегда тебяпотерял. Напился до чёртиков и нанял киллера. Убить в Москве он не мог. Слишкоммного охраны. Заказ был исполнен под Рязанью. Я думал, что убили тебя. Язатворился от внешнего мира и пил. Я счастлив, что ты живая. Я не мог тебе этоне рассказать. Сначала я думал, что смогу с этим жить, ведь убили не тебя, астриптизёршу, но это было бы нечестно по отношению к тебе. Просто я оченьсильно тебя люблю. Если можешь, прости.

Будь счастлива!

Матвей.

– Ну что же ты наделал?!

…На следующий день я приехала на Анину могилу и положила ейцветы. На могиле уже была её фотография и табличка с её именем и фамилией.

– Нина. – Повернув голову, я посмотрела на незнакомогомужчину, который сидел на лавочке у могилы и качал коляску. Рядом с ним бегалидети.

– Простите, я вас не знаю.

– Я Аню пришёл проведать.

– А вы ей кто?

– Знакомый.

– А откуда у вас столько детей? Вы многодетный отец?