— Нормально, — ответил Флинн, но голос его свидетельствовал об обратном.

— По-моему, впереди что-то виднеется.

— Что?

— Расщелина заканчивается, — ответил Каспар. Они как раз обошли завал из камней, и стало видно, что дальше скалы расходятся в стороны. Вскоре два путника оказались на широком плато, через которое вела еле заметная тропа.

Каспар предложил отдохнуть, и Флинн не возражал. Они опустили доспех на землю, сняли заплечные мешки и присели на камни.

— Посмотри, там какие-то фигуры на фоне гор, — сказал Каспар.

Флинн прищурился и всмотрелся вдаль. Стоял один из тех солнечных дней, когда воздух от жары казался плотным и липким. После часов, проведенных в ущелье, свет резал путникам глаза.

— Точно, там что-то есть, — подтвердил Флинн. Отдохнув несколько минут, они вновь взвалили на себя свою ношу и зашагали через плато по тропе. Чем ближе они подходили к горному массиву на другом конце плато, тем яснее становилось видно: у каменной стены стоял город, а плато переходило в городскую площадь.

Некоторые здания были врезаны в скалы, другие располагались свободно, но формы и тех и других не укладывались в голове путешественников: неописуемые грани и изгибы ускользали от взгляда и озадачивали разум. Шестигранники, пирамиды, пентаэдры, ромбоиды, огромные обелиски, вонзающиеся в небо между строениями, то прямые, а то изогнутые, треугольные и спиралевидные башни.

— Давай-ка опустим доспех, — проговорил Каспар.

Они снова освободились от груза и подошли к одному из обелисков, сплошь покрытому руническими знаками.

— Ты умеешь их читать? — спросил Флинн.

— Нет, и думаю, никому из смертных это не под силу, — ответил Каспар.

Флинн медленно огляделся вокруг.

— Значит, это и есть Город Мертвых Богов?

— Должно быть. — Каспар тоже переводил взгляд с одной невообразимой фигуры на другую. — Ни один человек не смог бы придумать такое.

— И кто же все это построил? Каспар пожал плечами:

— Наверное, сами боги. Те, что еще живут. — Он что-то выискивал среди нагромождения форм. — Здесь одни склепы и усыпальницы. Не видишь чего-нибудь другого, а?

Флинн медленно обернулся вокруг себя.

— На мой взгляд, это все могилы. А вон там что-то написано. — Он указал на надпись на одном из строений. — Это ты сможешь прочитать? Лично я ничего подобного не встречал.

Каспар подошел поближе.

— Такие знаки я уже видел, но прочитать не смогу. — А видел он их на пергаментах в покоях Лесо Варена. — Это какие-то магические письмена.

— Куда нам теперь идти? — уныло спросил Флинн.

— Отец Элект сказал только, что хранители живут в бастионе над некрополем, но ниже Шатра. То есть нам надо искать путь, ведущий вверх.

И они углубились в Город Мертвых Богов.

Город заканчивался массивным фасадом, вырезанным в вертикальной скале. Над дверью также было что-то написано.

— Что это? — спросил Флинн.

— Боги знают, я — нет, — сказал Каспар. — Эта дверь выглядит так, как будто, войдя, окажешься прямо в скале.

Флинн осмотрелся.

— Каспар, ты видишь, как тут можно забраться наверх?

— Нет. И не помню, чтобы тропа разветвлялась.

— Я устал.

— Давай отдохнем. — Каспар присел на свой конец доспеха, а Флинн — на свой.

— Нет, я не имею в виду эту усталость. — Флинн был бледен, его лицо осунулось. — Я… Я не знаю, насколько меня еще хватит.

— Мы будем двигаться вперед столько, сколько сможем, — твердо ответил Каспар. — У нас нет другого выбора.

— Выбор всегда есть, — возразил Флинн без тени эмоций. — Можно умереть.

И на лице его отразилось уже не то выражение, что Каспар видел у людей, приговоренных к смерти. Так выглядит загнанное животное, которое, не в силах больше бороться, прекращает сопротивление и ложится на землю в ожидании выстрела.

Каспар шагнул вперед и что есть силы ударил Флинна по щеке. Тот покачнулся, не удержался на ногах и упал на спину. От неожиданной боли его глаза наполнились слезами. Он удивленно смотрел настоящего над ним Каспара.

— Ты не умрешь до тех пор, пока я не скажу тебе, что пора умирать, понял? — отчеканил Каспар.

Флинн сел, ошеломленный, и вдруг засмеялся. Он хохотал все громче и безудержнее, и Каспар понял, что это истерика. Тогда он протянул Флинну руку, помогая подняться на ноги, и скомандовал:

— Соберись и успокойся.

Постепенно припадок смеха прекратился. Флинн помотал головой:

— Не знаю, что на меня нашло.

— Зато я знаю. Это отчаяние. Оно погубило больше человеческих жизней, чем все войны в мире, вместе взятые.

— Похоже, другого пути нет, — заключил Флинн, вернувшись к реальности. — Если мы хотим найти стражей, то должны войти в эту дверь.

Два путника впряглись в свою ношу и подошли к каменному фасаду. Две широкие ступени вели к двери. Путники потянули ее на себя и вошли.

* * *

Они остановились посреди большого зала. Освещение напоминало пасмурный день: в помещении стоял серый ровный сумрак, чуть разбавляемый желтоватым сиянием, исходившим от стен, потолка и пола. Зал был пуст, только по боковым стенам стояло по два огромных каменных трона. Каспар оглядел ближайший к нему и пояснил Флинну:

— В основании трона что-то написано, на разных языках. Могу прочитать только слово «Друсала».

— Что это значит?

— Не знаю. Вероятно, имя того, кто должен восседать на этом троне. Или название места, правителю которого принадлежал этот трон.

В стене, противоположной двери, открывался вход в широкую пещеру, ведущую куда-то в темноту.

— Должно быть, нам туда, — предположил Каспар.

— Подождите. Знаете ли вы, что делаете?

И Каспар, и Флинн дернулись, пытаясь обернуться, но запутались в веревках, с помощью которых несли доспех. К тому моменту, когда Каспар смог наконец освободиться и посмотреть назад, говорящий уже стоял от них на расстоянии протянутой руки.

Это была женщина средних лет. Ее голову покрывала накидка, а те пряди волос, что оставались на виду, были черными с проседью. Темные глаза выделялись на белой коже, бледность которой объяснялась, как предположил Каспар, тем, что женщина не видела солнца.

В ее облике было что-то неземное, но Каспар никак не мог понять, что именно. А может, таков был эффект внезапного ее появления или странной атмосферы этого зала.

— Убери меч, Каспар из Оласко. Я не причиню тебе вреда.

Флинн снова был на грани истерики.