Наконец она, отдышавшись, застенчиво призналась:

— Это было прекрасно, повелитель.

— Рашид, — поправил он. — Меня зовут Рашид, и я никогда не расстанусь с тобой, прекрасная Hyp. Ты моя навеки!

Она положила голову ему на грудь, странно счастливая… И все же в сердце эхом отозвалось совсем другое имя — Эдвард.

Она любит своего мужа, а не этого пылкого мужчину. Но именно Рашид аль-Ахмет проник в тайну, столько лет дремавшую в ее душе. Муж, с которым она прожила год, не сумел сделать этого, а халиф Синнебара, которому ее доставили только сегодня утром… Почему ему удалось то, чего не добился ни один мужчина? Почему?! Что за волшебство он сотворил с ней? Но и она, очевидно, сумела угодить ему. Если так будет и дальше продолжаться, кто знает, каких высот она достигнет в Синнебаре! Но не этого хотела Ронуин. Она стремилась вернуться к мужу и отдаться ему — беззаветно, безоглядно, самозабвенно.

И за это тоже следует благодарить халифа. Увы, ее желанию не суждено исполниться.

Впрочем, так ли это? Время покажет, а пока она станет делить ложе с халифом. Ей еще многому нужно научиться, а она ученица способная и готова упражняться в сладчайшем искусстве день и ночь.

— О чем ты думаешь? — спросил халиф.

— Ты прекрасный наставник, господин мой Рашид, — откровенно призналась она.

Халиф громко рассмеялся:

— О нет, мы только начали, моя красавица. Только начали!

— Проснись, дитя мое, — донесся сквозь сонную дымку голос Найлек.

Глаза Ронуин медленно открылись.

— 0, Hyp, халиф потерял от тебя голову! Оставил на своем ложе и приказал, чтобы тебя не тревожили, пока солнце не пройдет половину предназначенного пути по дневному небу! Весь гарем только о тебе и говорит! Впервые он не отослал женщину посреди ночи, после того как достиг наслаждения. Ну же, дитя, вставай! Сходим в баню, а потом посмотрим твои новые покои, те, что рядом с комнатами госпожи Алии! Ты стала любимой наложницей халифа, и судачат, будто вторая и третья жены вне себя от гнева. Ходят слухи, что он собирается сделать тебя своей четвертой женой, ибо ты свела его с ума, счастливица этакая!

Ронуин пыталась осознать слова Найлек, но не могла.

Осторожно усевшись, она ощутила, как между ногами слегка саднит. Он взял ее дважды прошлой ночью, и второй раз был куда лучше первого. Она до сих пор была потрясена произошедшим, хотя халиф объяснил ей, что воспоминания о насилии над матерью, похороненные в дальнем уголке ее разума, и были причиной ее неспособности испытать наслаждение. Теперь, освободившись от невыносимой душевной боли, Ронуин обрела возможность чувствовать и познать радости страсти. Оставалось гадать, почему Эдвард не сумел расшевелить ее.

Найлек тихо тронула ее за руку.

— Госпожа Hyp, нужно идти, — настаивала она.

— Да-да, — рассеянно откликнулась Ронуин, почти не замечая пожилую женщину, надевавшую на нее шелковую рубаху.

— Утверждают даже, будто после завтрака халиф вернулся сюда, чтобы посмотреть на тебя спящую, — шептала Найлек. — Чем ты так очаровала халифа?

Ронуин промолчала, а Найлек поспешно повела подопечную на женскую половину. Ронуин растерялась, увидев, что рабы и обитательницы гарема низко кланяются ей. Похоже, Найлек права!

Ронуин задумчиво прищурилась. Из слов Найлек она усвоила одно: чтобы выжить тут, ей необходима власть. А чтобы обладать властью, нужна помощь трех человек: халифа, госпожи Алии и Баба Гаруна. Она уже добилась расположения халифа и, если действовать умно и осторожно, сохранит его благоволение. Остается завоевать дружбу первой жены и евнуха.

До сих пор госпожа Алия была неизменно добра к Ронуин. Но не изменится ли ее отношение теперь, когда гарем бурлит слухами?! Придется быть как можно вежливее и учтивее с Алией. А евнух? Он по-собачьи предан первой жене и не станет доверять ни одной женщине, угрожающей ее высокому положению. Но все же следует выказывать ему неизменное почтение и советоваться по каждому поводу. Если Ронуин не приобретет в нем друга, по крайней мере и врагом не обзаведется.

Они вошли в баню, Серай угодливо приветствовала новую наложницу, и в огромном помещении воцарилась тишина. Серай поклонилась и, раздев Ронуин, принялась собственноручно мыть. Остальные женщины стали тихо переговариваться. Только двое, которым как раз стригли ногти, пронзали новенькую злобными взглядами.

— Та, русоволосая, — Фатина, вторая жена, — подсказала Найлек, — а каштановые волосы у третьей жены, Хасны.

Как они вытаращились на тебя! Сразу видно, ревнуют!

— Они могут как-то мне навредить? — поинтересовалась Ронуин.

— Во всяком случае, попытаются, — кивнула Найлек.

— Но Баба Гарун меня защитит?

— Конечно, но все равно осторожность не помешает, госпожа Hyp. Нужно тщательно отобрать слуг.

— Мне никто не нужен, кроме тебя, — отказалась Ронуин. — Наши судьбы отныне связаны, и, думаю, тебе можно доверять. Но помни: если предашь меня, задушу собственными руками!

Найлек на миг растерялась, но тут же улыбнулась:

— У тебя не будет на это причин, Hyp. Клянусь, я никогда тебя не предам!

Они искупались и вместе направились в зал, где женщины собирались после бани, пили чай и сплетничали. Увидев Алию, Hyp сразу подошла к ней, опустилась на колени и почтительно склонила голову.

— Приветствую тебя, о повелительница, — прошептала она.

Алия сухо улыбнулась, но все же заметила:

— Передай госпоже Hyp, Найлек, что такая учтивость показывает ее хорошее воспитание. Надеюсь, она скоро выучит наш язык и мы сможем беседовать друг с другом. Она по-прежнему пользуется моим благоволением, ибо сумела тронуть сердце нашего господина, а зная это, не хвастается и не задирает нос, как некоторые другие. — Она мельком глянула в сторону жен халифа и громко добавила:

— Госпожа Hyp может сесть и выпить со мной чаю.

Найлек постаралась в точности передать слова первой жены дрожащим от волнения голосом.

Усадив Ронуин, она устроилась у ее ног и стала переводить. Рабыня принесла Ронуин крошечную белую с синим чашку чая.

— Ты смогла угодить моему мужу, — начала Алия. Рашид — хороший человек, хотя не выносит глупцов.

— Я не знала, что в горах за Карфагеном есть халифат, — заметила Ронуин.

— Синнебар существует с незапамятных времен, — пояснила Алия. — Он так удален от больших городов, что никогда не подвергался набегам. И хотя богатство его проистекает от золотых рудников, все же оно не столь велико, чтобы привлечь алчные взгляды.

— Но меча ислама вы все же не избежали, — возразила Ронуин.

— О, сначала народ Синнебара поклонялся множеству богов. Потом пришел некий врач по имени Лука, который обратил людей в христианство. Ты поражена, Hyp? Вижу, так и есть, но раньше здесь было много христиан, принявших ислам несколько веков назад, когда багдадская принцесса вышла замуж за синнебарского правителя. Среди нас по-прежнему немало христиан и иудеев, и все они могут спокойно здесь жить при условии, что подчиняются нашим законам. Мы глубоко уважаем чужие религии. В конце концов, Hyp, все мы молимся одному Богу и почитаем древних пророков: Авраама, Исаака, Моисея. Вы, христиане, называете мессией Иисуса из Назарета. Мы почитаем его как великого пророка, но считаем, что Мохаммед выше его. Разве эти небольшие разногласия — причина для войны?