Весной текущего года, по данным финансового информационного агентства Cbonds, на российском рынке обращалось 26 выпусков бессрочных облигаций общим объемом более 6,9 млрд, в долларовом эквиваленте — практически все они представляют собой вечные субординированные обязательства банков[28].

Можно ожидать, что в ближайшее время «вечные» облигации перестанут быть экзотикой как для российских банков, так и для инвесторов (не только профессиональных, но и неискушенных инвесторов — «физиков»). Банкам ведь надо как-то выполнять нормативы достаточности капитала, а «вечные» облигации это позволяют сделать. До последнего времени банки для выполнения нормативов прибегали к такому средству, как БКЛ (безотзывные кредитные линии). БКЛ — инструмент оперативного получения на возвратной основе ликвидности коммерческим банком у Банка России. Кстати, основным получателем ликвидности через БКЛ был (и остается) ВТБ.

В этом году Центробанк начал сворачивать кредитование банков через БКЛ и к 1 мая 2022 года планирует полностью отказаться от этого инструмента. Вот ВТБ загодя и начал готовиться к новой ситуации, рассчитывая на поддержку со стороны российских инвесторов. Готовятся и другие банки. Кстати, показатели достаточности капитала у многих российских банков находятся на пределе. «Вечные» бумаги для них могут оказаться «спасительной соломинкой», без которых они точно лишились бы банковской лицензии. Но, увы, «соломинка» может и не помочь.

А кто же будет покупать «вечные» бумаги банков? — На первый взгляд, финансовый инструмент привлекательный. Особенно для тех, кто мечтает быть вечным рантье. Ведь инвесторам-рантье не нужны бумаги с погашением, им нужен стабильный доход на многие годы. Но, надо иметь в виду, что эмитенты «вечных» бумаг, как правило, оставляют за собой право время от времени пересматривать процентные ставки и/или методики расчета причитающегося инвестору дохода (ставки могут быть плавающими). Мировой опыт показывает, что на первом этапе эмитенты «вечности» обычно определяют ставку с хорошей премией, но после пересмотра премия уменьшается или вообще исчезает. Вот и у российских банков ВТБ, РСХБ, Альфа купонные ставки по валютным облигациям на стартовом периоде были определены выше 9 процентов годовых. Фантастика! Не только на фоне отрицательных процентных ставок по многим бумагам на мировом рынке, но даже на фоне тех процентов, которые российские банки предлагают по валютным депозитам (не более 3 процентов, а часто всего 1–2). Долго такую высокую планку банки держать не будут.

Как можно судить по планам российских банков, они рассчитывают на то, что основными покупателями «вечных» облигаций станут отечественные институциональные инвесторы. А кто это? — Прежде всего, страховые компании и пенсионные фонды. С моей точки зрения, инвестиции в «вечные» бумаги российских банков сопряжены с высокими рисками. Я даже не говорю о риске обесценения рубля, в котором номинированы облигации и в котором будет происходить выплата дохода. Еще более серьезным может оказаться риск «смерти» эмитента «бессмертных» бумаг. В 2013 году в стране функционировало около 900 коммерческих банков. Сегодня от них осталось лишь половина. О какой «вечности», о каком «бессмертии» можно говорить? На руках у инвесторов останется лишь «бумажная память» о «покойнике». Защитники «вечных» облигаций скажут мне, что это не «бумажная память», а удостоверение на право участия в конкурсе на раздел имущества «покойника». Мы хорошо знаем, что очередь претендентов на имущество ликвидированного банка всегда очень длинная. Кое-что может достаться лишь первым из этой очереди. А владельцы «вечных» бумаг, согласно правилам игры, будут находиться в самом конце очереди.

Я не исключаю, что пенсионные фонды как институциональные инвесторы, которым сегодня приходится выбирать «между плохим и совсем плохим» на рынке финансовых инструментов, от безысходности могут пойти на покупку «вечных» банковских облигаций. И в какой-то момент времени пенсионные фонды могут оказаться «лузерами». Впрочем, «лузерами последней инстанции» в этом случае станут наши бедные пенсионеры. Российские банкиры-ростовщики, сделав ставку на «вечные» бумаги, могут лишь приблизить смерть наших стариков.

P.S. До конца декабря 2018 г. выпускать бессрочные облигации в России имели право только банки. Однако в результате внесения изменений в российское законодательство с 1 января 2019 г. данный инструмент стал доступен для компаний всех секторов экономики. Однако по прошествии более полугода с этого момента ни одна российская компания не заявила о планах выпуска таких облигаций. Может это и к лучшему?

Тема банков является в работах Шарапова сквозной. Ведь банки — не просто предприятия, действующие в одной из отраслей российской экономики. Они снабжают все клеточки сложнейшего организма под названием «народное хозяйство» деньгами, т. е. являются жизненно важными органами этого организма. А деньги — «кровь экономики», с помощью которой поддерживается обмен товарами и услугами — процесс «экономических метаболизмов». Банки не только обеспечивают циркуляцию такой «крови», они также участвуют в ее создании (эмиссия денег). Поэтому дать глубокое объяснение того, что такое «бумажный рубль», «абсолютные деньги», «русские деньги» Шарапов мог лишь в контексте анализа банковской системы (как существовавшей, так и той, которая была необходима для создания и обращения «абсолютных денег»).

Надо иметь в виду, что банковская деятельность в России до середины XIX века играла подчиненную роль в хозяйственной жизни страны. В 1823 г. в России насчитывалось 2.287 менял, которые выполняли функции частных ростовщиков. Было также несколько частных банкирских домов — Штиглица, Юнгера, Симона, Якоби, Гинзбурга, Кенгера (представителя Ротшильдов) и др. Кроме того, было несколько небольших купеческих банков[30]. В патриархальной России кредитно-ростовщическая деятельность как вид предпринимательства воспринималась достаточно негативно, как противоречащая устоям христианства. Промышленник Владимир Павлович Рябуьиинский следующим образом описывал атмосферу предпринимательской жизни Николаевской России: «В московской неписанной купеческой иерархии на вершине уважения стоял промышленник-фабрикант, потому шел купец-торговец, а внизу стоял человек, который давал деньги в рост, учитывал векселя, заставляя работать капитал. Его не очень уважали, как бы дешевы его деньги ни были и как бы приличен он сам ни был. Процентщик»[31].