Харри смотрел на открытку и пытался абстрагироваться от неумолкающего голоса человека-тыквы. Гора в форме кегли с облаком на вершине. Он поднял глаза, когда инспектор с позабытым именем кашлянул.

— Ну, иногда их можно понять, правда? — спросил он и заговорщицки улыбнулся Харри.

Харри поднялся, сказав, что в Осло его ждут дела. Но не будут ли коллеги в Драммене настолько любезны отсканировать открытку и переслать по электронной почте?

— Эксперту-почерковеду? — недовольно поинтересовался инспектор и посмотрел на адрес, который написала ему Кайя.

— Эксперту-вулканологу, — сказал Харри. — Я хочу, чтобы вы отправили открытку и спросили, не может ли он идентифицировать гору.

— Идентифицировать гору?

— Он настоящий профессионал. Ездит по миру и смотрит на них.

Инспектор пожал плечами и кивнул. Потом проводил посетителей к выходу. Харри поинтересовался, не проверяли ли они, были ли какие-то звонки и эсэмэски с номера Аделе после того, как она уехала.

— Мы свое дело знаем, Холе, — ответствовал инспектор. — Никаких исходящих звонков. Но вы же можете себе представить состояние мобильной сети в такой стране, как Руанда…

— По правде говоря, нет, — сказал Харри. — Но ведь я там не был.

— Открытка? — простонала Кайя, когда они стояли на рыночной площади перед машиной, которую реквизировали в Управлении полиции. — Билет на самолет и ночевка в гостинице в Руанде! Нет бы твоему компьютерному виртуозу в Бергене сразу это выяснить — тогда бы нам не пришлось выбрасывать на ветер полдня в этом поганом Драммене!

— А я думал, тебе понравится, — заметил Харри и открыл дверцу. — У тебя появился новый друг, да и Аделе, возможно, вовсе не мертва.

— А у тебя, значит, отличное настроение? — спросила Кайя.

Харри посмотрел на ключи от машины.

— Хочешь за руль?

— Да!

Удивительно, но антирадар ни разу не мигнул, и они доехали до Осло всего за двадцать минут.

Они договорились сначала перенести в Управление полиции легкие вещи, канцелярские принадлежности и ящики от письменных столов, а тяжелое оставить на завтра. Все водрузили на ту же тележку, которую Харри использовал, когда только обустраивал новое помещение.

— Тебе уже выделили кабинет? — поинтересовалась Кайя на полпути — в «Кишке» голос ее отдавался долгим эхом.

Харри покачал головой.

— Оставим все у тебя.

— А ты попросил, чтобы дали кабинет? — спросила она и остановилась.

Харри продолжал идти.

— Харри!

Он остановился.

— Ты спросила о моем отце, — сказал он.

— Я не имела в виду…

— Да-да. Но ему недолго осталось. О'кей? А потом я опять уеду. Я только хотел…

— Что хотел?

— Ты слышала что-нибудь о Dead Policemen's Society?[55]

— Что это такое?

— Это люди, которые работали в убойном отделе. Люди, которые мне небезразличны. Я не знаю, должен ли я им что-то, но они — это соль земли.

— Что?

— Это не так и много, но это все, что у меня есть, Кайя. Это единственное, к чему у меня есть основание испытывать лояльность.

— К отделу?

Харри двинулся дальше.

— Я знаю, понимаю, что это пройдет. Мир не стоит на месте. И это всего лишь реорганизация, правда? В этих стенах застыла история, но стены скоро снесут. Тебе и твоим коллегам придется создавать новую историю, Кайя.

— Ты пьян?

Харри рассмеялся:

— Нет. Я просто раздавлен. Со мной все кончено. И это нормально. Совершенно нормально.

У него зазвонил телефон. Это был Бьёрн.

— Я забыл на столе биографию Хэнка, — сообщил он.

— Я ее забрал, — сказал Харри.

— Господи, что за отзвук, ты что, в церкви?

— В «Кишке».

— Господи, и там ловит?

— У нас мобильная связь явно получше будет, чем в Руанде. Я оставлю книжку на проходной.

— Я сегодня уже слышал и про Руанду, и про мобильные телефоны. Заберу книжку завтра, скажи им.

— А что ты слышал про Руанду?

— Да нет, просто слышал, что Беата говорила. Про колтан, ну помнишь, частицы металла на зубах у тех, у кого в глотке были следы уколов.

— Терминатор.

— Чего?

— Да ничего. А какое это имеет отношение к Руанде?

— Колтан используется в мобильных телефонах. Это редкий минерал, и почти все его залежи находятся в Конго. Проблема в том, что все месторождения расположены в районе, где идет война, они никем не контролируется, и самые шустрые бизнесмены добывают его среди этого хаоса и переправляют в Руанду.

— М-м-м.

— Созвонимся.

Харри собирался убрать мобильник, как вдруг увидел, что у него есть непрочитанная эсэмэска. Он открыл ее.

Ньирагонго.[56]Последнее извержение в 2002 году. Один из немногих вулканов с лавовым озером на дне кратера. Находится в Конго у города Гома. Феликс Рёст.

Харри остановился и уставился на капли, которые падали с трубы у потолка. Африканские пыточные инструменты Клюйта были оттуда.

— В чем дело? — спросила Кайя.

— Устаусет, — ответил Харри. — И Конго.

— И что это должно означать?

— Не знаю, — сказал Харри. — Но к случайным совпадениям отношусь с осторожностью. — Он ухватился за тележку и развернул ее назад.

— Что ты делаешь?

— Разворачиваюсь, — ответил Харри. — У нас еще больше суток осталось.

Был необычайно мягкий для Гонконга вечер. Небоскребы отбрасывали на Пик длинные тени, некоторые из которых дотягивались до виллы, где Херман Клюйт сидел на террасе с бокалом кроваво-красного «Сингапур слинга»[57]в одной руке и телефоном в другой. Он слушал собеседника и смотрел, как там, внизу, сворачиваются в клубки огненные змеи автомобильных пробок.

Харри Холе ему нравился. Понравился сразу, при первом взгляде на высокого, атлетически сложенного, но явно пьющего норвежца, который пришел в Хэппи-Вэлли поставить свои последние деньги. Было в этом воинственном взгляде, надменной осанке и сдержанности жестов нечто, напомнившее Херману Клюйту его самого в молодости, когда он служил наемником в Африке. Херман Клюйт сражался везде и на любой стороне, служил тем, кто платил. В Анголе, Замбии, Зимбабве, Сьерра-Леоне, Либерии. Во всех странах с мрачной историей и еще более мрачным будущим. Но не было страны более мрачной, чем та, о которой спросил Харри. Конго. И именно там им улыбнулась удача. В виде бриллиантов. И кобальта. И колтана. Вождь деревни принадлежал к подразделению май-май,[58]они там верили, что вода делает их неуязвимыми. А так он был человек вполне разумный. В Африке нет такого, чего нельзя уладить с помощью пачки купюр или — если не получалось — заряженного «Калашникова». За какой-то год Херман Клюйт стал богатым человеком. За три года — очень богатым. Раз в месяц они выезжали в ближайший город, Гому, и спали там на кроватях, а не на земляном полу среди джунглей, где каждую ночь из каких-то дырок в земле поднимаются тучи неведомых кровососущих мух и человек просыпается уже наполовину обглоданным трупом. Гома. Черная лава, черные деньги, черные красотки, черные грехи. Примерно половина всех, кто попадает в джунгли, зарабатывают малярию, а остальные — болезни, названий которых не знает ни один белый врач и которые обычно обозначаются как «лихорадка джунглей». Именно от такой болезни страдал Херман Клюйт, и, хотя она иной раз надолго его отпускала, вылечиться совсем ему так никогда и не удалось. Единственным известным Херману Клюйту средством от нее был «Сингапур слинг». Клюйт впервые попробовал его в Гоме, на роскошной вилле у одного бельгийца, построенной бельгийским королем Леопольдом явно еще в те времена, когда страна называлась «Свободное государство Конго» и была для монарха личным предприятием, одновременно детским манежем и денежным сундуком. Вилла находилась внизу, на берегу озера Киву, и там женщины и закаты были настолько красивы, что можно было даже на какое-то время забыть и джунгли, и май-май, и земляных мух.