Исходя из вышесказанного — немного полезной информации.

Вопросы по существу

• Каждый ученик Германии, равно как и каждый гражданин, имеет право на свободу вероисповедания. Это означает, к примеру, что девочка-мусульманка имеет полное право приходить на занятия в школу в платке. Эта же девочка может по религиозным соображениям отказаться от урока физкультуры, где необходимо находиться в спортивном трико. Другое дело, что она не имеет никакого права навязывать своим одноклассникам и одноклассницам свои религиозные предпочтения.

• В контексте школы этот закон распространяется исключительно на учеников. Это означает, что преподавательница-мусульманка не имеет права носить в стенах школы тот же самый головной платок, чтобы «не оказывать влияние на формирование религиозной принадлежности» своих учеников.

• Слово schwarz (черный) не носит в Германии столь оскорбительного оттенка, как слово black в англосаксонских странах, но, тем не менее, называя таким образом своего чернокожего одноклассника, ученик рискует навлечь на себя вполне справедливый гнев. Лучше употреблять нейтральное выражение «выходец из африканских стран».

• Предмет «религия» в немецких школах обязателен. Большинство немцев являются католиками или протестантами. Соответственно, дети из семей мусульман, иудеев или буддистов посещают уроки религии отдельно, при мечети или синагоге.

• Набирая детей в школу, руководство старается формировать классы таким образом, чтобы в коллективе не было засилья турок, марокканцев или русскоязычных детей. Обычно количество иностранцев в классе распределяется таким образом, чтобы дети разных национальностей были представлены в равных пропорциях.

• Родители ученика несут ответственность в случае любого конфликта на этнической почве, возникшего в стенах школы. Нередки ситуации, когда после легкой словесной перепалки, во время которой сгоряча было брошено несколько нелицеприятных терминов националистического содержания, ребенок-зачинщик был вынужден сменить школу.

• Поэтому разумные родители пытаются делать все возможное, чтобы объяснить сыну или дочери, что он может сколько угодно ссориться с Меметом из пригорода Анкары и Доном из Киншасы, но если только посмеет обозвать одного «грязным турком», а другого — «черным придурком», проблем не избежать. Впрочем, закон работает и в обратную сторону. Если Мемет, не дай бог, назовет русскоязычного ребенка «русской свиньей» или, что еще страшнее, «еврейской сволочью», то проблемы будут уже у юного турка.

Чтобы вы имели более-менее полную картину того, сколько мигрантов проживает на сегодняшний день в Германии, приведу немного статистической информации.

На 31.12.2011 в стране насчитывалось 7 370 000 иностранцев, что составляет 9 % от общего количества населения. Под иностранцами в данном случае понимаются граждане, не имеющие немецкого гражданства. Что касается тех, у кого оно есть, то наиболее многочисленной группой населения по данным на 2011 год были турки. За ними следуют итальянцы и поляки.

Неверно было бы думать, что немцы агрессивно относятся к пришельцам. Наверное, самым правильным был бы термин «вежливое равнодушие», иногда переходящее в неподдельный интерес или почти детское удивление от того, что в стране, оказывается, проживают люди, совершенно непохожие на немцев ни по внешнему виду, ни по менталитету, ни по образу жизни. Правда, к слову сказать, иногда поведение иностранцев в Германии бывает настолько шокирующим, что от немцев сложно ожидать какой-либо другой реакции.

Расскажу вам два случая, которые, на мой взгляд, достаточно хорошо характеризуют подобное положение дел. Обе истории произошли в дороге, в поезде, то есть в том месте, где публика обычно настроена очень демократично.

Этот человек сидел в поезде прямо напротив меня. Небритый, с воспаленными, опухшими глазами. Обычная, не очень опрятная одежда — полудраные джинсы, пуловер. На голове — тюрбан нездорового лимонного цвета. Смотрел в упор, не мигая.

Мне сначала показалось, что он обколотый. Ну, дело житейское. Таких клоунов по Европе толпы шатаются. Главное — их не трогать, не задирать.

Некоторое время я сидела совершенно спокойно, постоянно чувствуя на себе пронзительный ледяной взгляд. Встать бы, уйти, да вроде неудобно. Отвернулась к окну, попыталась считать дорожные столбы. Получалось неважно. В какой-то момент непокорный характер взял свое, и слова выскочили из меня быстрее, чем я успела взять себя в руки.

— Простите, почему вы так внимательно на меня смотрите? Вам что-то во мне не нравится? Я как-то не так выгляжу?

Он продолжал смотреть на меня — не мигая и никак не реагируя на гневную тираду. Народ с интересом присматривался, но в диалог не вступал. Вопрос был задан по-немецки. «Может, не понимает?» — подумала я. Повторила вопрос по-английски. Реакция та же. Отсутствие какой-либо реакции.

Сидящий рядом со мной «белый воротничок» в дорогой оправе и костюме-тройке не выдержал:

— Может, полицию вызвать? Вы бы пересели, а то мало ли…

Человек в тюрбане повернул к нему голову и на чистейшем немецком, с характерным среднерейнским акцентом прошипел:

— Полицию не надо. Она вам не поможет. Я вас ненавижу. Вас всех. Это вы молчали, когда они стреляли в наших детей. А потом придет наше время. И вы за все ответите. За все.

Встал и молча вышел.

В вагоне воцарилась гробовая тишина…

Когда поезд двинулся вперед, я увидела, как к идущему по платформе человеку в тюрбане подошли два полицейских. Значит, кто-то все же позвонил в полицию…

Произошло это событие в 2002 году — прошло совсем немного времени после того, как весь мир был потрясен жуткой драмой, которая разыгралась на Манхэттене и перевернула всю новейшую историю цивилизации, снова сделав мир биполярным и разделив его на «своих» и «чужих».

Разумеется, такая выходка не могла пройти незамеченной, и еще некоторое время народ в поезде обсуждал странного человека в лимонном тюрбане. Что с ним произошло дальше, кто он — праздношатающийся сумасшедший или действительно опасный преступник — я, к сожалению, не знаю. Но реакция немцев, перепуганные взгляды и закономерно последовавший вызов полиции вполне объяснимы.

Эта история, как и предыдущая, тоже произошла в поезде. Чего только не увидишь… За час, проведенный в вагоне, перед тобой, как в кинотеатре, пробегает целая жизнь — со встречами, расставаниями, ревностью, завистью, корыстью, глупостью. И ты оказываешься как бы по ту сторону экрана, в кино. С примами и героями-любовниками, со статистами на заднем плане — в тамбуре — и обязательным «отрицательным героем» — контролером, злобным футбольным болельщиком или подвыпившим мужичком, которому все не в масть…