Неспециалистам в этой сфере было крайне трудно разобраться, в чём именно заключалась разница этих подходов. Хронология противостояния двух позиций по этому вопросу выглядит следующим образом.

В числе первых появился законопроект, предложенный в ноябре 2001 года депутатом Государственной Думы ФС РФ И. Динесом, – «Об игорном бизнесе в Российской Федерации», который вводил особый порядок лицензирования этого вида предпринимательства и содержал в себе ряд принципиальных новелл.

В январе 2002 года, в ходе рассмотрения, этот законопроект получил название «О деятельности игорных заведений в Российской Федерации».

В 2003 году, помимо Динеса, соавторами этого законопроекта выступили депутаты Государственной думы ФС РФ К. Косачёв, М. Бугера, О. Ковалёв, О. Коргунов, Н. Булаев и В. Рязанский. (Позже один из них – Олег Коргунов – примкнёт к Вячеславу Володину, сложит депутатские полномочия и возглавит Саратовский филиал «Россельхозбанка»).

В октябре 2003 года этот законопроект был принят во втором чтении. Дебаты продолжились, и 24 июня 2004 года депутаты Госдумы нового созыва вернули его на доработку, создав рабочую группу под председательством В. Драганова. Однако 26 ноября 2004 года законопроект был отклонён и снят с рассмотрения.

Скорее всего, данный законопроект не в полной мере учитывал интересы региональных элит (игнорировался принцип «двух ключей») и малого бизнеса в игорной сфере. Против его принятия выступили мэр г. Москвы Ю. Лужков, губернатор Самарской области К. Титов, член Совета Федерации В. Завадников, депутаты Государственной думы ФС РФ В. Тетерин, Ю. Медведев и др.

В феврале 2005 года заместитель председателя Государственной думы ФС РФ В. Жириновский, члены фракции ЛДПР О. Малышкин, А. Митрофанов и другие депутаты заявили о целесообразности подготовки нового законопроекта.

8 июня 2005 года А. Лебедев от лица межфракционной депутатской группы «Столица» внёс на рассмотрение коллег проект закона «О тотализаторах и игорном бизнесе», который вскоре был поддержан депутатами Мосгордумы, направившими соответствующее обращение в Правительство РФ. Как уже было сказано выше, данный законопроект предусматривал удаление всех игорных заведений в российских городах за административную границу поселений. Тактическое перемирие по этому вопросу Ю. Лужкова и А. Лебедева можно объяснить векторным наложением различных по сути целей и задач.

В октябре 2005 года В. Драганов вместе с депутатами Г. Лазаревым и Ю. Медведевым внёс законопроект «О деятельности по организации и проведению азартных игр и пари и производству игрового оборудования», который был нацелен на укрупнение игорного бизнеса и создание жёстких механизмов регулирования в этой сфере. Фактически речь шла о попытке монополизации игорного рынка крупнейшими «игроками».

10 ноября 2005 года Министерство экономразвития РФ во главе с Г. Грефом представило в Аппарат Правительства РФ своё отрицательное заключение по предложенному законопроекту.

14 ноября 2005 года этот законопроект получил негативную оценку со стороны помощника Президента РФ, начальника Государственно-правового управления Администрации Президента РФ Л. Брычиной.

8 февраля 2006 года В. Драганов заявил о готовности отозвать свою подпись под более радикальным законопроектом депутатов В. Плескачевского и В. Резника, предложивших вынести все игорные заведения за пределы городов Москвы, Санкт-Петербурга и Сочи.

После чего лоббисты взяли тайм-аут, затянувшийся надолго.

Таким образом, до принятия в Кремле решения о полном запрете игорного бизнеса эта доходная сфера регулировалась только Федеральным Законом «О налоге на игорный бизнес» (который действовал с 1998 года), отдельными статьями Налогового кодекса РФ и подзаконными актами федеральных органов государственной власти (например, постановлением Правительства РФ «О лицензировании деятельности по организации и содержанию тотализаторов и игорных заведений» от 15 июля 2002 года № 525), нормативными правовыми актами субъектов Российской Федерации (например, Законом города Москвы «О размещении объектов игорного бизнеса на территории города Москвы» от 23 ноября 2005 года № 58) и органов местного самоуправления муниципальных образований. Иначе говоря, единой нормативной правовой базы, унифицирующей правоприменительную практику по данному вопросу, в России попросту не было.

Несмотря на наличие сильной группы лоббистов в Государственной думе ФС РФ и активную деятельность «цеховых» структур, типа Российской ассоциации развития игорного бизнеса (РАРИБ) или Комитета по предпринимательству в сфере игр и лотерей Торгово-промышленной палаты РФ, игорному бизнесу не удалось преодолеть не только негативный настрой общественного мнения по отношению к индустрии развлечений, который стал питательной средой для разного рода политических спекуляций со стороны представителей власти, но и противоречия внутри путинской бюрократии.

А все разговоры о том, что «необходимо в кратчайшие сроки разработать и реализовать ряд мер, которые позволили бы преодолеть негативную тенденцию и заложить основы для дальнейшего поступательного развития игорного бизнеса в новых общественно-политических и социально-экономических условиях, обусловленных переходом рыночных отношений в иную правовую реальность», в результате так ни к чему и не привели. «Переходом в иную правовую реальность» стал уход в подполье – со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Попытавшись сыграть с государством в рулетку, крупный капитал обрёк себя на банкротство. Когда в своё время назрела ситуация, требующая консолидированного участия всех без исключения субъектов этой сферы экономики, переживающей острый кризис общественного доверия «благодаря» настойчивым усилиям официальных структур и неформальных групп влияния, поставивших перед собой задачу под предлогом защиты общественных интересов провести передел рынка гейм-услуг, воротилы игорной индустрии не смогли выступить единым фронтом в защиту своих интересов.

Каждый из них решил переиграть государство в одиночку, в то время как «игра» предусматривала наличие единой команды.

Гейм-корпорация Ritzio Entertainment Group, заняв лидирующую позицию в этой сфере экономики и создав условия для монополизации гейм-услуг, оказалась в ситуации, требующей, с одной стороны, твёрдых и последовательных мер реагирования на вызовы новой госбюрократии, а с другой стороны – компромиссной модели поведения в агрессивной социальной среде, с тем чтобы статуировать себя в качестве легитимного участника социально-экономических отношений и укрепить в общественном сознании позитивный образ информационно открытой и социально активной структуры.

К тому же, лидирующее положение Ritzio Entertainment Group обязывало эту корпорацию выступать в качестве системообразующего элемента в выстраивании принципиально новой экономической политики и справедливых правил в сфере игорного рынка, но к этому, как ни парадоксально, она оказалась не готова.

Позиционирования в общественном мнении Ritzio Entertainment Group как гаранта соблюдения единых правил ведения бизнеса в гейм-индустрии и выполнения бизнес-сообществом принятых на себя социальных обязательств при наличии внятной и ответственной государственной политики в области правового регулирования предпринимательской деятельности, так и не произошло.