Павел до самого носа закутался в спасательное покрывало и то наблюдал за ярко окрашенной «шкурой» в воде, то осматривался по сторонам. Но ничего, кроме серой пелены дождя, низких облаков и беспокойной толщи воды вокруг не видел. «Шесть часов утра», — вспомнились ему слова Косовского. Неудивительно, что сейчас так темно — это предрассветные сумерки, вот и все. Скоро взойдет солнце, разгонит облака, дождь прекратится, и бригантина будет видна издалека. Поэтому огонь спасательный самозажигающийся не понадобится… Огонь! Он лежал в водонепроницаемом саквояже! Павел обернулся рывком и едва удержался на своем хлипком плавсредстве. Шуршащее, как фольга, покрывало немедленно вырвалось из рук и едва не улетело в серую муть. Павел успел удержать кусок фольги за хвост, снова завернулся в действительно сохраняющую тепло ткань и снова оглянулся, но уже осторожнее. Так и есть — саквояж исчез. «Да он же пристегнут к гидрокостюму!» — мысль мелькнула, как молния. А самой «шкуры» уже почти не видно, ее относит ветром и течением, как и сам плот. Павел улегся на живот, подполз к краю плота, опустил руки в ледяную воду и скривился от холода. И вспомнил, что, по одной из версий следствия, причиной исчезновения экипажа «Марии Селесты» стали именно соревнования по плаванию. Якобы матросы на спор решили устроить заплыв вокруг судна, а за состязанием с корабля, вернее, с наблюдательной площадки следили все оставшиеся на борту члены экипажа. В какой-то момент площадка не выдержала, подломилась, и все оказались в море. Кто не умел плавать — утонули, остальных слопали подоспевшие акулы. Зато сейчас на собственной шкуре стало понятно, что эта версия летит к чертям: «Плавать в такой воде могут только моржи». Павел по локоть засучил рукава серого «охотничьего» пиджака и теплой водолазки и теперь «греб» вслед уплывавшему гидрокостюму. Саквояж вон он, там, где и должен быть, — на спасательном поясе, только костюм перевернулся в воде и накрыл «багаж» собой. С мокрой тяжелой тканью пришлось повозиться, но в конце концов мокрый и холодный, как собачий нос, саквояж оказался на плоту.

Павел подтащил багаж к себе поближе, уселся, снова закутался в покрывало и осмотрелся по сторонам еще раз. Ничего не изменилось, если не считать того, что к дождю и тучам прибавился туман. Легкая дымка стелилась над водой, как пар над чашкой с горячим чаем, скользила над дрожащей серой рябью и густела на глазах. И никакого намека на просвет — ни в море, ни в небе. Придется включать подсветку. Павел подышал на озябшие руки, несколько раз бодро хлопнул в ладоши и потянулся к саквояжу. Но замер на полпути и, вместо того чтобы взяться за замок, согнул левую ногу в колене и потянулся к кобуре с «Береттой». Слева в невысоких волнах показалось на миг нечто темное и быстрое, мелькнуло на фоне дождя и тумана и сразу исчезло. Павел выпрямился, попытался подняться на ноги, но тут же передумал: удержаться в вертикальном положении при усилившейся качке он не смог бы. Без опаски передвигаться по плоту можно было только ползком или на четвереньках. Павел одной рукой схватил саквояж, поставил рядом с собой и накрыл «полой» накидки. Нечто появилось снова, только уже ближе, и снова на поверхности воды не задержалось. Павел крутил головой во все стороны, вглядывался в дождь и густеющий на глазах туман, но зря — все тонуло в серо-молочном мороке. За спиной что-то негромко плеснуло по воде, Павел обернулся рывком, задрал штанину и вцепился в рукоять пистолета. Но на «Беретту» надежды мало, это понятно и так. Тому, что приближалось сейчас к плоту, эти пули не страшны, оно их просто не почувствует. Часть серой, с синим отливом спины монстра поднялась над волнами, черный плавник с тихим жутковатым свистом рассек воздух и снова ушел под воду. Павел не сводил взгляд с покрытой дождевыми кругами и рябью поверхности воды. А чудовище не показывалось, оно словно почуяло страх беспомощного человека и теперь дразнило его, играло с ним в свою игру, по своим правилам. Прошло минуты полторы, не больше, когда острый, треугольной формы плавник снова взметнулся над водой, но уже в пене, и поднял вокруг себя фонтан соленых брызг. Плот закачался на поднятых волнах, и его отнесло немного назад и в сторону. «Акула? Или все же дельфин? Нет, вряд ли, они держатся стаями, а эта… это… оно одно». Павел силился вспомнить хоть одно из известных ему названий населяющих воды Атлантики морских хищников, но на ум упорно приходило только одно: «Хорошо, что это не синий кит». Павел представил себе глыбу мышц весом под двести тонн и длиной больше тридцати метров, плавающую рядом с его плотом. И тут же успокоился, пришел в себя. Да, это не синий кит, но, если эта тварь еще раз подойдет близко или хлопнет хвостом по воде, плоту все равно придет конец. А также сидящему на нем человеку — в ледяной воде ему не продержаться и получаса. Что там говорил этот умник из лаборатории? «В случае гибели человека его энергетическое поле исчезает и труп возвращается в приемную камеру Сколкова…» — да, кажется, это звучало именно так.

— Давай вали отсюда! — прикрикнул на распоясавшуюся рыбину Павел.

Мысли заставили от намерений перейти к действиям — оплачены всего сутки, и из них прошло уже… Да, а сколько, интересно, прошло? Час, полтора, два? И платил-то он не за то, чтобы в компании этой холодной и мокрой твари по волнам болтаться. Павел поплотнее завернулся в блестящее и шуршащее покрывало, открыл наконец саквояж и вытащил оттуда целый набор сигнальных средств. На этот арсенал Павел не поскупился, приобрел все, что обнаружил в каталоге, в двойном количестве. И первым делом пустил в ход красный файер, а за ним — белую «дымовуху». То ли рыбине не понравился запах, то ли ей просто надоело и она соскучилась развлекать необщительного пассажира плотика, но она быстро нашла себе новое занятие. Павел отшвырнул использованный фальшфейер в воду и потянулся за следующим, когда акула исчезла. Но убралась она недалеко — ткнулась во все еще дрейфовавший неподалеку полузатопленный гидрокостюм, поддела его носом и утащила за собой под воду. Да так и исчезла вместе со «шкурой» неведомого зверя, а Павел снова остался один.

В который по счету раз он огляделся по сторонам, пытаясь высмотреть хоть что-то в мороси и тумане, и снова уселся, обняв колени, в центре своего крохотного плота. Вокруг не происходило ничего, время словно остановилось, слышался только плеск волн и шорох дождевых капель. «Вернусь — подам на них в суд. Всю сумму назад потребую и компенсацию. Сволочи, только бы денег содрать», — строил планы мести Павел. А что чему еще оставалось делать в свое оплаченное время? Да еще и находится он неизвестно где — кто поручится, что забросили его именно в расчетную географическую точку? И где гарантия, что над головой, там, где нет ни тумана, ни облаков, не летят самолеты, а мимо не идут огромные современные суда? Не попасть бы под винты — тогда ровно через сутки в Сколково вернется то, что осталось от…

Павел насторожился и снова закрутил головой. Где-то рядом что-то происходило, кто-то приближался из тумана, но пока прятался за пеленой дождя. И медленно, очень медленно, как во сне или после наркоза, на молочно-сером фоне проступил силуэт небольшого корабля. По его оснастке можно было определить, что это бригантина — двухмачтовое судно с прямыми парусами на передней мачте и с косыми, как у шхуны, — на задней. Павлу даже показалось, что он слышит плеск крутых волн, ударявшихся в борт корабля, и легкий свист ветра в его туго натянутых вантах. Но нет, бригантина была слишком далеко, а плеск — это шум от весел приближавшейся к «потерпевшему кораблекрушение» шлюпки.