– Это капитан Критян, – представила его Анжелина. – Он пытался с тобой побеседовать сегодня. Может, выслушаешь его сейчас?

Я поднялся, пробурчал что-то невразумительное и, потирая подбородок, рухнул в ближайшее кресло.

Капитан заговорил:

– Как я уже объяснил вашей очаровательной супруге, мистер ди Гриз, сегодня совершено зверское убийство. Обнаружен труп…

– Я не убивал! Меня в это время не было в городе! Немедленно свяжитесь с моим адво…

– Джим, дорогуша, выслушай капитана.

Слово «дорогуша» она произнесла таким тоном, что в жилах стыла кровь, и я умолк на полуслове.

– Вы не поняли, мистер ди Гриз. Я вас не обвиняю, а прошу помощи. Это первое убийство на Блодгетте за последние сто тринадцать лет, и, боюсь, мы несколько потеряли форму. – Капитан вытащил записную книжку и монотонно забубнил: – Сегодня приблизительно в тринадцать ноль-ноль в Цейтоунском районе города, кстати невдалеке от вашего дома, раздались крики о помощи и звуки борьбы. Свидетели утверждают, что место преступления в спешке покинули трое мужчин. Прибывший наряд полиции обнаружил неизвестного с многочисленными ножевыми ранениями. По дороге в больницу, не приходя в сознание, неизвестный скончался. Карманы его одежды оказались пусты, отпечатки пальцев и рисунок сетчатки глаза в банке данных полицейского компьютера отсутствуют, особых примет на теле убитого, позволяющих установить личность, не обнаружено. При вскрытии в ротовой полости трупа найден клочок бумаги. Вот этот.

Капитан протянул мне смятый листок. Я развернул его. На нем корявым почерком было выведено:

СТОЛЬНАЯ КРИСА

После удара Анжелининого кулачка соображал я туго, оттого, наверное, и брякнул:

– Кто бы ни написал это послание, с грамматикой он явно не в ладах.

– Чертовски ценное наблюдение, – бросила Анжелина, заглядывая мне через плечо. В ее голосе я не услышал и намека на симпатию.

– Мы предполагаем, что неизвестный направлялся к вам. На него напали, и, чтобы скрыть от противников записку, он сунул ее в рот. Вот снимок убитого. – Капитан протянул мне стандартную, три с половиной на пять дюймов, карточку. – Быть может, вы его знали?

Что же, покойников на своем веку я повидал немало, взглянуть еще на одного не страшно.

Я поморгал, внимательно рассмотрел контрастную цветную голограмму. Хмыкнул, покрутил снимок и так и сяк, вернул капитану.

– Занятная история, – заявил я. – Но, клянусь, этого человека я вижу впервые в жизни.

Хоть и сказал я им чистую правду, они, естественно, не поверили. Но разве у них был выбор? Они задали с десяток формальных вопросов и, взвалив на плечи еще не очухавшихся товарищей, удалились восвояси.

Вечер выдался на удивление суетный. Я подошел к бару, смешал коктейли, со стаканами в руках повернулся… В полудюйме от моего левого глаза застыл остро заточенный кончик кухонного ножа.

– Так что ты говорил насчет моего предательства? – Голос Анжелины был приторно холодным, прямо мед со снегом.

– Любовь моя! – Я отступил на шаг, нож двинулся за мной, так что расстановка сил осталась прежней. Чувствуя струящийся по спине холодный пот, я начал импровизировать: – Как ты можешь быть так бессердечна? Почему такое недоверие? Когда ввалились полицейские, я был на все сто уверен, что они силой привели тебя. Я не знал, какие злодеяния мне приписывают, но, назвав тебя предателем, дал им понять, что ты к моим делам не имеешь ни малейшего отношения. Я поступил так, моя радость, защищая тебя!

– О Джим! – Нож со стуком упал на пол. – Видит бог, я была несправедлива к тебе!

Она бросилась мне на шею. Я напрягся, стараясь не расплескать коктейли. Ее руки были горячи, объятия – крепки, поцелуй – страстен. Чувствовал я себя в ту минуту вовсе не стальной, а серой мохнатой крысой.

– Да… – выдохнул я, отойдя на шаг. – Ты просто неверно истолковала мои слова, дорогая. Давай простим друг другу ошибки, выпьем и обмозгуем, что же случилось с шедшим ко мне человеком.

– Ты сказал полицейским правду? Ты действительно не знаешь убитого?

– Я сказал им правду и ничего, кроме правды! Покойник мне абсолютно незнаком. Конечно, я нарушил свой давний зарок не помогать полиции, но проку им от моих слов мало.

– Тогда давай выясним, кто он. – Из-за спинки софы Анжелина извлекла знакомую мне голограмму. – Я позаимствовала ее из кармана капитана, решила не вмешивать местную полицию в наши дела. В ближайшее время я свяжусь со здешним агентом корпуса, пусть запросит Центр и выяснит, кем был убитый.

Она, конечно, права. Отпечатки пальцев и рисунок сетчатки глаза покойного не зафиксированы в полицейском компьютере Блодгетта. Следовательно, он с другой планеты, и дело, таким образом, в компетенции легендарных, непревзойденных, прославленных на всю Галактику, профессиональных полицейских сил, известных как Специальный корпус. При всей своей скромности добавлю, что в этой организации я самый важный сотрудник.

– Для установления личности убитого голограммы недостаточно, – сказал я. – Веди агента сюда, а я тем временем познакомлюсь с покойником поближе.

Я сунул в карман дежурный набор инструментов и отбыл. Морг находился поблизости. Милое соседство, однако. Внутрь я проник через заднее окно, три запертые двери миновал, почти не останавливаясь. Замки я взламываю не хуже, чем гурман со стажем вскрывает раковины устриц.

Я выдвинул ящик холодильника и осмотрел труп. Призрачная надежда, что наяву я его узнаю, растаяла, тайна осталась. За считаные секунды я срезал с ладони покойного крошечный кусочек кожи и клочок волос с головы, соскреб из-под ногтей грязь. Его костюм лежал тут же, в ящике, аккуратно сложенный и увешанный полицейскими бирками на манер рождественской елки. Я отодрал две-три ниточки от штанов, еще две – от рубашки, с подошв ботинок счистил кусочки почвы. Вроде достаточно. Отбыл я, никем не замеченный, тем же путем, каким явился.

В дверях своего дома я нос к носу столкнулся со здешним агентом Специального корпуса.

– Славная сегодня погодка, Джим, – сказал он, одергивая пиджак.

– На Блодгетте всегда такая погода, Чарли. Оттого-то я эту планету и ненавижу. Когда очередная почта в Центр?

– Через два с небольшим часа. Обычные еженедельные рапорты и доклады. Почту сопровождаю я сам.

– Прихвати с собой этот контейнер. Вот, держи еще снимок покойного, с которого я взял образцы. Скажи в лаборатории, пусть проведут все тесты, какие только придут в их безумные головы, но установят личность убитого. Если не смогут, пусть выяснят хотя бы, откуда он родом. Он разыскивал меня, а я понятия не имею почему.

Ответ из Центра пришел на удивление быстро. Через три дня в дверь позвонили. Я взглянул на монитор. Чарли. Впустив его, я потянулся к чемоданчику у него в руке.