Он открыл дверь со словами: «Если это не срочно, то попрошу зай…» – но договорить не успел, потому что стоявший за дверью фермер в полукомбинезоне и бейсболке (истинный разъяренный оклахомец) нанес ему удар в челюсть. Джейкобс отлетел назад, запутался в собственных ногах и упал, едва не ударившись головой о столик, отчего бы точно потерял сознание.

Наш гость ворвался в фургон и, наклонившись, схватил Джейкобса за лацканы. Визитер был примерно одного с ним возраста, но гораздо крупнее. И пребывал в бешенстве. Я подумал, что добром это вряд ли кончится. Конечно, хорошего уже было мало, но я боялся, что дальнейшее общение может привести Джейкобса в больницу, причем он останется там надолго.

– Это из-за тебя она загремела в полицию! – проревел он. – Будь ты проклят! Теперь у нее есть привод, с которым ей жить всю жизнь! Как с консервной банкой на хвосте у кошки!

Я не раздумывая выхватил из раковины пустую кастрюлю и трахнул его по затылку. Удар получился не сильным, но фермер отпустил Джейкобса и изумленно на меня посмотрел. По складкам вдоль его массивного носа потекли слезы.

Чарли отпрянул, оттолкнулся руками и вскочил на ноги. Из его нижней губы, разбитой в двух местах, сочилась кровь.

– Дерешься с тем, кто не может дать сдачи? – спросил я. Я понимал, что затевать дискуссию было не очень-то уместно, но при подобных обстоятельствах детские дворовые разборки волей-неволей дают о себе знать.

– Ее теперь ждет суд! – проревел он со своим оклахомским выговором – голос звучал, как расстроенное банджо. – И все из-за долбаного придурка, который теперь корчится, как пиявка!

Он именно так и выразился.

Я поставил кастрюлю на плиту, продемонстрировал ему свои пустые руки и произнес самым умиротворяющим тоном, на какой был способен:

– Понятия не имею, о ком ты говоришь, и я уверен, что… – «Чарлз», – чуть не сорвалось у меня с губ, – Дэн тоже.

– Моя доча! Моя доча Кэти! Кэти Морс! Он сказал, что картинка будет бесплатно – потому как на сцене, – а что вышло? А вышло – о-го-го! Картинка ей поломала всю жизнь – вот что вышло!

Я осторожно положил руку ему на плечо. Я боялся, что он меня ударит, но фермер выпустил пар, как-то сник и обмяк.

– Пойдем на улицу, – предложил я. – Мы найдем скамейку в тени, и ты мне все расскажешь.

– А ты кто?

Я хотел сказать, что его ассистент, но это прозвучало бы не очень внушительно. Прошлое музыканта дало о себе знать.

– Его агент.

– Правда? Может, заплатишь компенсацию? Потому как она мне нужна. Только на адвоката надо столько, что мама не горюй. – Он ткнул пальцем в Джейкобса. – И все из-за тебя! Это ты виноват, будь ты проклят!

– Я… я понятия не имею… – Чарли вытер кровь с подбородка. – Я понятия не имею, о чем вы говорите, мистер Морс. Уверяю вас.

Я уже довел Морса до дверей и намеревался развить успех.

– Давай выйдем на свежий воздух и все обсудим.

Мне удалось вывести его на улицу. На углу служебной парковки стоял ларек с сильно обшарпанными столиками под не менее потрепанными зонтиками. Я купил большой стакан кока-колы и вручил фермеру. Он пролил часть на стол, а потом за несколько глотков осушил половину. Затем поставил стакан и приложил ко лбу тыльную сторону ладони.

– Так и не научился правильно пить такую холодную, – пояснил он. – Как будто в лоб забили гвоздь, верно?

– Да, – согласился я и вспомнил, как стоял голым в скудных лучах лунного света и тыкал вилкой в залитое кровью предплечье. Что-то случилось. Со мной – и, похоже, с Кэти Морс тоже.

– Расскажи мне, в чем проблема.

– Та картинка, что он ей дал, – вот в чем чертова проблема. Она ходила с ней везде. Подружки уже начали над ней потешаться, но ей было все равно. И всем говорила: «Вот какая я на самом деле». Как-то вечером я попытался выбить из нее эту дурь, но мать меня остановила, сказав, что все само пройдет. И вроде так и вышло. Она оставляла картинку у себя в комнате, не знаю, два дня или три. Ходила на курсы парикмахеров без нее. Мы уже решили, что все прошло.

Но они ошибались. 7 октября, то есть три дня назад, она вошла в ювелирный магазин Дж. Дейвида в Броукен-Эрроу – маленьком городке к юго-востоку от Талсы. У нее была хозяйственная сумка. Оба продавца ее узнали, потому что она уже заходила туда несколько раз после того вечера, когда оказалась в центре внимания на сцене аттракциона Джейкобса. Один из них спросил, может ли ей помочь. Кэти молча проскользнула мимо него к витрине, где хранились самые дорогие побрякушки. Достала из сумки молоток и разбила стекло. Не обращая внимания на вой охранной сигнализации и два глубоких пореза, на которые пришлось накладывать швы («И от них останутся шрамы», – сокрушался отец), достала пару бриллиантовых сережек.

– Это мое, – сказала она. – Они подойдут к моему платью.

Морс едва успел закончить рассказ, как появились два дюжих парня в черных футболках с надписью «Охрана».

– Есть проблемы? – спросил один из них.

– Нет, – ответил я и не солгал. Получив возможность выговориться, мистер Морс окончательно выпустил пар, и это было хорошо. Но при этом он совсем сник, что было не очень хорошо. – Мистер Морс как раз собирался уходить.

Он поднялся, сжимая в кулаке стакан с остатками колы. На его костяшках подсыхала кровь Джейкобса. Он смотрел на нее, будто не мог взять в толк, как она там оказалась.

– Заявлять на него в полицию без толку, верно? – спросил Морс. – Там скажут, что он только сделал фотку. Черт, и к тому же бесплатно.

– Пойдемте, сэр, – сказал один из охранников. – Если желаете посетить ярмарку, я с удовольствием поставлю вам на руку штемпель, который служит пропуском.

– Нет, сэр, – отказался тот. – С моей семьи хватило этой ярмарки выше крыши. Я иду домой. – Он сделал несколько шагов, обернулся: – Скажите, мистер, он уже проделывал такое раньше? Сбивал людей с панталыку, как мою Кэти?

Что-то случилось, подумал я. Что-то, что-то, что-то.

– Нет, – ответил я. – Никогда.

– Как будто ты бы признался. Ты же его агент и все такое.

И он ушел, опустив голову и не оглядываясь.

Я вернулся в фургон. Джейкобс уже успел сменить свою заляпанную кровью рубашку и теперь прижимал к распухшей нижней губе полотенце со льдом. Выслушав мой рассказ о том, что я узнал от Морса, он сказал:

– Ты не завяжешь мне галстук еще раз? Мы уже опаздываем.

– Постой, постой! Ты должен ей помочь. Как помог мне. С наушниками.

Он смерил меня взглядом, в котором явно сквозило презрение.

– Ты думаешь, что этот любящий папочка позволит мне подойти к ней ближе, чем на милю? И потом, ее проблема… ее одержимость… пройдет сама собой. С ней все будет в порядке, а любой адвокат, достойный своего заработка, легко убедит судью, что она была не в себе. Она отделается легким испугом.