— Как думаете, Лера у них? — спросил у товарищей Савельев.

— У них, — мрачно ответил Батон, смотрящий куда-то поверх его головы.

Повернувшись, Паштет, Савельев и Треска увидели, как полуголая, едва прикрытая листьями Лера, еле держась на ногах, словно пьяная, с помощью туземцев поднимается на небольшое возвышение, сооруженное из связанных лианами стволов.

— Нам хоть одежду оставили, — посочувствовал Треска.

— Слава богу, живая! — облегченно вздохнул Батон, наблюдая, как девушку привязывают к такому же столбу.

В этот момент в бывшей кабине вертолета — вместо стекол и стенок теперь зияла рваная дыра — появился вождь и, величественным жестом раскинув руки, что-то громко выкрикнул несколько раз. На поляне воцарилась мертвая тишина. Угрожающе потрясая руками, вождь заговорил низким, рокочущим голосом, то и дело указывая на привязанную к столбу Леру.

— Что он говорит? — вслушивался в незнакомые слова Паштет.

— Ничего хорошего, чувак, будь уверен, — мрачно отозвался Треска.

— Рак-ция ченуто тель-кумо се Мани-ту! — торжественно закончил свою речь вождь, и поляна отозвалась дружным хором множества глоток:

— Мани-ту! Мани-ту! Мани-ту!

Снова забили в барабаны, истошно заорал коротышка у костра. Теперь все обитатели деревни как один дружно выкрикивали таинственное, незнакомое слово. Старался даже копающийся в рюкзаке Трески дикарь, истово размахивая над головой трофейной сковородкой.

Сердце Леры стучало все чаще, подстраиваясь под ритм грохочущих барабанов. Слипшиеся, отяжелевшие губы с трудом раскрывались, нескладно повторяя выкрикиваемое обитателями деревни слово. Балансируя на границе сознания, в груди испуганной птицей беспомощно метался страх.

— Мани-ту! Мани-ту!

— Что делают эти чуваки? — нахмурился Паштет.

— Кому-то поклоняются, — предположил Савельев.

— А Лерка-то здесь при чем? Не ей же они поклоняются!

— Ну да, — фыркнул Батон. — Неотесанные дикари приветствуют белую госпожу.

— Маниту они поклоняются, — снова блеснул невесть откуда добытыми знаниями Треска.

— Кому? — повернулся к приятелю удивленный Паштет.

— Душе, духу. Это от американских индейцев пошло. Согласно их вере, маниту наделены каждое растение, камень и даже механизмы.

— Значит, они поклоняются вертолету?

— Вряд ли. Тогда бы они ее сразу прирезали, чтобы окропить его кровью. Нет, чуваки, тут что-то еще.

— Ну, ты мозг, чувак! — уважительно ахнул напарник.

— А то, — цыкнул золотым зубом тот. — Я не только котлеты умею жарить.

— Мани-ту! Мани-ту!! МАНИ-ТУ!!! — все ускоряющийся ритм барабанов и дружное скандирование нескольких голосов смогли, наконец, вырвать опоенную Леру из цепких пальцев дурмана. Во рту стоял отвратительный кислый привкус, а тело словно выпотрошили и набили ватой.

— Почему… все… так кричат? — заплетающимся языком поинтересовалась Лера у самой себя.

Не будь девушка привязана, она бы наверняка упала. Толстые лианы больно впивались в едва прикрытые листьями грудь и бедра. С трудом подняв голову, Лера окинула поляну мутным взглядом.

— Лерка, я тут!!! — увидев, что девушка приходит в себя, стараясь перекричать скандирующих туземцев, истошно заорал Батон.

— Дядя Миша-а! — натужно прокашлявшись, радостно завизжала девушка.

Затуманивающий разум дурман как рукой сняло. Он пришел! А с ним Савельев, Паштет и Треска. Как же она рада их видеть!

Даже вечно перекошенная недовольной гримасой небритая рожа последнего сейчас казалась самой родной на свете. Они за ней пришли! Правда, их тоже поймали, но дядя Миша обязательно придумает, как спасти ее и остальных.

— Не бойся, мы тебя вытащим! — конец фразы Батона прозвучал в звенящей тишине, но внезапно затихшие туземцы даже не повернули головы в его сторону. Все с благоговением смотрели на вождя, который забрался по узкой лесенке на спину покосившегося вертолета, где был закреплен громадный выдолбленный древесный ствол, причудливо закрученный наподобие оркестровой трубы. Сжав руками конец ствола, который сужался до размеров мундштука, вождь изо всех сил подул в него.

Над поляной продолжала висеть тягучая тишина, наполненная дурманящим ароматом спящих в лесной чаще цветов.

— Че за концерт? — следя, как африканец старательно надувает щеки, фыркнул со своего столба Треска.

— Либо инструмент не настроен, либо у вождя дыхалка сорвана, — кисло пошутил Савельев.

Закончив дуть и совершив несколько замысловатых ритуальных пассажей, вождь стал спускаться по лесенке величественным задом вперед.

И вдруг джунгли ответили.

Душную влажную ночь сотряс трубный звук такой силы, что у привязанной Леры затряслись поджилки. А когда эхо стихло, заросли переполнились треском ломаемых сучьев и тревожным шелестом листвы. Девчонке оставалось лишь обреченно следить за тем, как в нескольких сотнях метров от поляны расступаются кроны могучих деревьев и с них с испуганным писком вспархивают стайки птиц, словно пушинки с седой головы одуванчика.

— Господи… Благодарю тебя за каждый день, что дан мне великою… волей Твоею… — зашептала Лера — полумертвая от страха, лихорадочно ищущая хоть какое-то средство к спасению…

К ней кто-то приближался.

— Похоже, нашу Леру собираются принести кому-то в жертву, — Савельев первым начал понимать суть происходящего.

— Ща давай на спор, чуваки, что выйдет оттуда Кинг-Конг! — блеснул познаниями Паштет, но никто не поддержал его зубоскальства на сей раз.

— У меня нож… в голенище, — стиснув зубы, попытался пошевелиться связанный Батон. — Как бы достать… Дотянешься, Треска?

— Не выйдет, связали так, что лично я рук не чувствую, — слабо поерзал тот. — Только башкой трясти и могу!

Тем временем уже различимый между деревьями зверь продолжал приближаться. Огромная черная масса с легкостью крушила все на своем пути.

— Дядя Миша-а! — истошно закричала забившаяся в веревках Лера. — Помогите! Помогите! Ну пожалуйста!..

— Никак, лисенок! — старый охотник не узнал собственного голоса. Сейчас на его глазах какая-то тварь сожрет девчонку, и он будет на это смотреть. Батон бессильно зарычал, как медведь, угодивший в капкан.

В этот момент джунгли расступились, словно кулисы, и перед полумертвой от страха девушкой явился настоящий царь джунглей.

Туземцы дружно испустили подобострастный вздох.

— Твою ж налево! — вытаращил глаза Треска.

Но когда перед Лерой во всем своем величии предстало гороподобное тело на могучих ногах, лобастая голова с огромными ушами и странным подвижным отростком между двух могучих бивней, чудовищный испуг сменился любопытством. Этот зверь был ей знаком, а в школе говорили, что на нем когда-то даже ездили люди.