рубеже по линии Селижарово — Смоленск — Рославль — Гомель силами 24-й и 28-й армий резерва Ставки. Помимо этого, мы предлагали срочно сформировать еще 2–3 армии за счет дивизий Московского ополчения.

Все эти предложения И. В. Сталиным были утверждены и тотчас же оформлены соответствующими распоряжениями.

Г. К. Жуков. Воспоминания и размышления. т. 1.

Изд. АПН, М., 1974. С. 287–288.

И. Т. Пересыпкин, 3 июля 1941 года

Из многих событий, которые произошли в начале Великой Отечественной войны, мне особенно запомнилось выступление по радио И. В. Сталина 3 июля 1941 года. <…>

Сначала предполагалось, что выступление должно состояться в студии, находившейся в здании Центрального телеграфа на улице Горького. Но потом спросили у связистов:

— Можно ли организовать трансляцию речи Сталина из

Кремля? Мы сказали:

— Можно.

После этого мне поручили обеспечить эту трансляцию по радио и по московской радиотрансляционной сети.

В то время мы, конечно, не располагали такими техническими средствами, которые имеются в распоряжении современного радиовещания и телевидения. Связисты всю ночь напряженно трудились, чтобы осуществить трансляцию. Надо было оборудовать комнату, подвести туда кабели, установить микрофоны и многое другое.

В пять часов утра 3 июля мы с известным советским диктором Юрием Левитаном были уже на месте. В шесть часов пришел туда И. В. Сталин. Он был одет в свой обычный серый костюм военного покроя. Поздоровавшись с нами, он спросил:

— Ну как, все готово?

— Да, все готово, — ответили мы.

Сталин сел за небольшой столик, на котором были установлены микрофоны. Рядом с ним стояли бутылка боржоми и стаканы.

Ю. Левитан объявил по радио о предстоящем выступлении И. В. Сталина. Наступил самый ответственный момент. Заметно волнуясь, Сталин начал свою речь.

С огромным напряжением мы с Левитаном, как и все советские люди, слушали его речь. (Речь И. В. Сталина полностью приводится в Приложении в конце книги.)

Следует отметить, что к тому моменту немецко-фашистским войскам удалось продвинуться далеко в глубь нашей страны. Время было тревожное, трудно было предположить, что ждет нас впереди, поэтому часть радиовещательных станций была уже демонтирована и готовилась к отправке на восток. Однако поставленную задачу связисты выполнили: речь Сталина слушала вся страна.

И.Т Пересыпкин…А в бою еще важней.

«Советская Россия», М., 1970. С. 65–67.

Д. Ф. Устинов, июль — август 1941 года

Случилось это в начале июля, после одного из заседаний Государственного Комитета Обороны.

— Тимошенко и Кулик, — сказал Сталин, — обратились с просьбой срочно начать массовый выпуск противотанкового ружья Рукавишникова. — По тому, какой тяжелый взгляд был брошен в мою сторону, чувствовалось, как он сильно раздражен. — Наши бойцы геройски дерутся с фашистскими танками, — продолжал Сталин, — применяя бутылки с горючей смесью и гранаты. Они вынуждены прибегать к таким средствам. Другого оружия ближнего боя у них нет. А могло быть! Могло, если бы наши военные в свое время здраво подошли к оценке противотанкового ружья. Тогда они недооценили его возможности и переоценили броневую защиту немецких танков. Но сейчас мы знаем, что броня у большинства из них не превышает сорока миллиметров. Как раз для противотанкового ружья!

Сталин помолчал, потом обратился ко мне:

— Товарищ Устинов, скажите, можно ли начать выпуск противотанкового ружья Рукавишникова, и если можно, то сколько потребуется времени для налаживания производства?

— Выпуск ружья можно начать, товарищ Сталин, — ответил я. — Но сейчас оно проходит окончательную доводку после испытаний. Одновременно ведется подготовка технической документации и чертежей для массового производства на двух заводах. На это потребуется не меньше месяца.

— Учитывая важность задачи, — сказал Сталин, — поручите еще одному, а для надежности — двум конструкторам, пусть поработают так, чтобы в самое короткое время мы имели хорошее противотанковое ружье. Эта задача была поставлена перед конструкторами В. А. Дегтяревым и С. Г. Симоновым. Созданные ими в короткий срок — с момента получения задания и до первых пробных выстрелов прошло всего 22 дня — образцы ружей успешно выдержали полигонные испытания, о чем я и доложил в середине августа Сталину. Он слушал с большим интересом, то и дело уточнял некоторые вопросы.

— Ружье Симонова, товарищ Сталин, самозарядное, в магазине пять патронов.

— Чем же оно отличается от ружья Рукавишникова? Ведь его ПТР тоже самозарядное, под пять патронов?

— Да, товарищ Сталин. Бронепробиваемость, баллистические, весовые и габаритные характеристики обоих ружей равноценны. Но ружье Симонова проще, легко разбирается на две части и в походном положении имеет меньшие габариты по длине. Оно обладает преимуществом перед ружьем Рукавишникова в разборке и сборке, в обнаружении и устранении задержек.

— Проще — это хорошо, — заметил Сталин. — Проще, значит надежнее. На марше ружье Симонова смогут нести два солдата?

— Да, товарищ Сталин.

— Это тоже неплохо. А каковы оба эти ружья в стрельбе?

— Из того и другого сделано примерно одинаковое количество выстрелов — больше тысячи. Ружье Симонова не имело поломок, а в ружье Рукавишникова — две. Так что есть основания считать ружье Симонова более живучим.

— Вот видите? Это — это результат простоты. Она имеет немаловажное значение и в производстве, особенно массовом. Эту сторону вы тоже учли?

— Конечно, учли, товарищ Сталин. Число заводских деталей в ружье Симонова на треть меньше, чем в ружье Рукавишникова. На его изготовление требуется на 60 процентов меньше станкочасов и на 30 процентов — общего времени. Мы считаем целесообразным принять на вооружение ружье Симонова и начать его массовое производство. — Хорошо. А что у Дегтярева?

— Дегтярев изготовил однозарядное ружье. Оно легче магазинного, а бронебойность имеет такую же. Ружье очень технологичное, товарищ Сталин. Его можно почти целиком изготавливать на токарных станках. Массовый выпуск ружья Дегтярева мы можем организовать гораздо быстрее, чем магазинного.

29 августа образцы противотанковых ружей были представлены наркоматом вооружения совместно с наркоматом обороны в ГКО. Осмотр их членами ГКО и правительства проходил в Кремле. Пояснения давали сами конструкторы.

В тот же день оба образца противотанковых ружей были приняты на вооружение. Заводы наркомата получили задание срочно освоить и развернуть их массовое производство.

Д. Ф. Устинов. Во имя победы.

Воениздат, М., 1988. С. 170–172.

Д. А. Журавлев, 21 июля 1941 года

21 июля меня предупредили: «Сегодня начальник Генерального штаба проведет с руководством 1-го корпуса ПВО и 6-го истребительного авиационного корпуса игру на картах. Вам и авиаторам нужно подготовить оперативные группы». Я попытался выяснить подробности, но мне ответили: «Все узнаете на месте».

Часов в пять вечера нас пригласили в особняк, находившийся во дворе, рядом со зданием штаба корпуса, и проводили в кабинет Верховного Главнокомандующего. Входили мы туда довольно робко. Личность И. В. Сталина в то время была окружена ореолом исключительности и, я бы сказал, некоторой таинственности. Каждое его слово