рюкзак многострадальный кинжал, но и положил туда связку ключей. Так что перелезать через забор не пришлось. А жаль. Была в этом какая-то своеобразная романтика.

Как порядочная женщина, я открыла дверь и вошла в дом. Санклит, улыбаясь, смотрел на меня.

– Чувствовал, что ты придешь, родная моя! – прошептал мужчина, подойдя ближе и притянув меня к себе, не забыв тщательно осмотреть мою руку.

– Знаю. – Тоже не в силах сдержать улыбку, я поцеловала его, наслаждаясь дрожью и стонами.

– Любимая, – выдохнул он, – позволь отнести тебя в спальню? Пока я еще могу хоть немного соображать. Потом даже не уверен, что найду туда дорогу.

– Нет.

– Что-то случилось? – Горан обеспокоенно вгляделся в мое лицо.

– Да. – Я не выдержала и рассмеялась. – Случилось то, что ты мне кое-что должен.

– Все, что пожелаешь!

– Это связано вон с той лестницей. Припоминаешь?

– О, да! – санклит полыхнул взглядом. – Такое не забыть!

– Вот и хорошо! – промурлыкала я, подтолкнув его. – Отрабатывай долг! – мои губы вновь встретились с его ртом. – Слушай свою душу.

Стальное кольцо рук так сильно сжалось, что не осталось возможности вдохнуть. Ну и пусть! Я буду дышать его любовью. Моя жизнь принадлежит ему – с того момента на скале, когда мне удалось утонуть в его глазах непонятного цвета. Нас не разделить, мы срослись, перепутались, слились в одну душу, единое тело, стали огнем, превратились в воздух, впитали в себя весь мир, породили миллионы новых вселенных. Мы – это жизнь. Мы есть любовь.

Прижав к перилам, я заставила Горана сползти вниз, как когда-то давно. Он уселся на ступеньку и помог мне расположиться сверху. На этот раз я предусмотрительно надела платье. Умная девочка!

– Та капсула… – Мужчина заглянул в мои глаза. – Она ведь в тебе?

– Да.

– А зачем тогда были… те презервативы? – не унимался Драган.

– Уверен, что хочешь сейчас это выяснять? – рассмеялась я, ласкаясь к нему.

– Женщина, мне тот твой книксен еще три столетия не забыть! – хрипло прошептал он.

– Это был реверанс.

– Это был книксен, поверь, уж я-то в них разбираюсь!

– Книксеном тебе по реверансу, вредный! Пусть так, о великий повелитель панталон и победитель корсетов! Забудь обо всем и люби меня.  – Выдохнула я ему на ухо. – Отказы в этот раз не принимаются!

– Знала бы ты, чего мне стоило остановиться тогда! – простонал он, лаская мои ноги. – Пришлось мобилизовать все силы! Но сейчас этот подвиг уже не повторить! – санклит обжег мою шею своим дыханием.

– Даже не пробуй! – предупредила я, застонав. – Иначе придется тебя изнасиловать!

– Всегда к вашим услугам, – рассмеялся он, расстегивая одну пуговку платья за другой. – Все, что пожелаешь, любовь моя. Я весь твой! – его губы начали прокладывать дорожку из поцелуев от шеи вниз.

Я изогнулась со стоном, запустив руку в его шевелюру. Мужчина вздрогнул всем телом.

– Что же ты со мной делаешь!.. – он одним движением сорвал платье и переместил меня на спину. – Родная!

Жаркие ладони хорватского своенравного вулкана, такие же обжигающие, как нынешнее лето, стянули трусики и легли под мои ягодицы.

– Горан! – простонала я, широко раскрывая бедра и уплывая ввысь под его традиционное торжествующее рычание.

И, как всегда, зная мои желания лучше меня самой, мгновение спустя санклит уже был внутри, породив новый взрыв и заставив позвоночник изогнуться подобно тугому луку.

Я вновь обо всем забыла в его руках. Каждая клеточка тела жаждала прикосновений. Брать и отдавать, брать и отдавать, и снова, снова, всегда! Раствориться в нем, в нашей первобытной гармонии, предусмотренной самим устройством мира, в котором сейчас были только мы двое. И пусть каждое мгновение этого божественного единения станет вечностью…

– Как ты это делаешь, любимая? – прошептал Горан, пытаясь восстановить дыхание.

– Не я, а мы. – Моя дрожащая рука поправила его волосы, прилипшие к взмокшему лбу.

– Мы. – Эхом подтвердил мужчина, целуя запястье. – Тогда продолжим! – ослепительно улыбнувшись, он подхватил меня на руки, отнес в спальню и положил на кровать.

– Неугомонный! – расхохоталась я, отбиваясь от него подушкой.

– Именно! – Драган отобрал у меня оружие и прижал к одеялу. – Я с тобой всегда такой. Бью все рекорды, даже санклитские!

– Кстати, у меня накопилось множество вопросов о санклитах за год!

– А у меня сколько всего накопилось за год! – его озорная усмешка заставила сердце ухнуть в низ живота и продолжить биться там.

– Убедил, – я улыбнулась, прижимаясь к нему. – Демонстрируй!

– Этот твой взгляд! – потрясенно прошептал он. – Господи, Саяна! Он как… оргазм души, других слов не подобрать! Чтобы видеть этот темнеющий в шторм океан, на все пойду!

– Он только для тебя, – прошептала я, уложив его на лопатки. – Любимый мой.

– Правда?

– Клянусь всеми книксенами на свете!

– Ах, так? – он вновь перевернул меня на спину. – Негодяйка!

– А ты меня накажи!

– Рука на тебя не поднимется, любимая.

– Я не про руку говорю!

– И кто пошлый после этого? – хохоча, он притянул меня к себе.

– Оба. – Я слизнула слезинку с его щеки.

Он застонал, и мы прекратили разговаривать.

– Так что ты хотела спросить, родная? – поинтересовался Горан,  когда у обоих не осталось сил после еще одного захода и совместного посещения ванной.

– Уже не помню. – Голова была восхитительно пустой.

– Тогда расскажи-ка, зачем тебе потребовалась сотня презервативов, дорогая. – Он коварно улыбнулся.

– Никогда! О, вспомнила, что хотела узнать!

– Как вовремя!

– Не язви! – я перевернулась на живот и посмотрела ему в глаза. – После того дня, ну, нашей годовщины, с моим зрением творились какие-то странные вещи.

– Какие? – санклит напрягся.

Пришлось описать ему вуаль на лице Голлума и мушек вокруг его тела.

– Твой Данила – …! – раздраженно фыркнул Горан. – Это же надо было додуматься…

– Он не мой. – Перебила я.

– Я бы не был так уверен!

– Что, прости?

– Не будем ссориться.

– Еще как будем!

– Извини. – Глава клана вздохнул. – Но у меня же есть глаза. Я вижу,