– Не имеешь права, полковник! – язвительно ухмыльнулся тот, доставая трехцветную «корочку». – На, смотри! У меня депутатская неприкосновенность, и, пока наше законодательное собрание с меня ее не снимет, ты, мент, ко мне не суйся!

– Вот тебе твоя неприкосновенность! – рявкнул Станислав, тыча Абреку в нос здоровенным кукишем, и заставил главаря вытянуть руки вперед. Раздалось клацанье наручников. С ненавистью глядя на оперов, Абрек злобно прошипел:

– Вы за это поплатитесь! Клянусь словом горца!

– Ты такой же горец, как я – Нельсон Мандела, – презрительно усмехнулся Лев. – Я бывал на Кавказе и хорошо знаю, что там, как и здесь, нормальные люди считают таких, как ты, шакалами, позором своего народа. А что касается твоей неприкосновенности, то и с этим мы сейчас определимся. – Он набрал номер Орлова и вкратце сообщил о том, что только что произошло на вилле Захарухина. – …Это особо опасный бандитский главарь, прикрывающийся депутатской неприкосновенностью. Как нам с ним быть? – спросил он, включая громкую связь.

– Лев Иванович, плевать на любые его неприкосновенности! – не оставляя Абреку даже самой призрачной надежды выкрутиться, почти выкрикнул Петр. – Всю ответственность беру на себя. Сейчас же выйду на министра и Генеральную прокуратуру. Этого хищника ни в коем случае не отпускать! Отправляю к вам спецопергруппу для его конвоирования в Москву. Они с вами созвонятся, передадите им этого фрукта.

– Есть, товарищ генерал-лейтенант! – выделив «генерал-лейтенант», Гуров отключил связь и насмешливо посмотрел на скисшего Абрека. – Заметь, эти два трупа тоже повиснут на твоей шее. Капитан Коповой действовал строго в рамках закона, и я от лица главного управления угрозыска объявляю ему благодарность.

– Служу Отечеству! – выпрямившись, скромно откликнулся Коповой.

– Кроме того, – продолжал Лев, – буду ходатайствовать о присвоении капитану государственной награды и внеочередном повышении его по званию. А вот тебе, господин Абрек, я бы посоветовал не играть в неприкосновенность, а подумать о том, как свою шкуру спасти.

– Вышку у нас отменили, полковник! – зло скривив рот, процедил Исмаилханов.

– Это верно, хотя и жаль… Но речь не о судебном решении, а о решении воровского сходняка. Ты ведь сюда прибыл без санкции Лаборанта, верно? Для этого и разыграл весь этот спектакль – закосил под ФСБ, чтобы, захапав общак, оставить всех с носом, в том числе и своих коллег-уголовников. А крысятничества в вашей среде не прощают! Поэтому предлагаю сделку. Я обещаю, что Лаборант о твоей затее ни от меня, ни от кого другого не узнает. А ты взамен колешься по полной и рассказываешь обо всех своих «подвигах»: как грабили и убивали дальнобойщиков, других людей, кого и как покупали из местной власти, как поставляли Хапарю для развлекухи схваченных на улице молодых девчонок… А еще сливаешь все без остатка про Медяка и Косяка. Это твоя единственная возможность не стать на зоне петухом и не получить в глаз заточкой. Идет?

– А где гарантия? – съежившись, прохрипел тот.

– Мое слово, которое в отличие от твоих фальшивых клятв всегда выполняется.

– Лады… Я согласен… – угрюмо мотнул головой Абрек.

Собрав всех, Лев объявил, что о сегодняшних событиях, кроме тех, кто стал их непосредственными участниками, не должна узнать ни одна живая душа. Даже прапорщик, охранявший в этот момент связанных Коповым бандитов, мог знать только то, что «спецназ» и впрямь оказался фальшивым.

Препроводив Исмаилханова и обоих бандитов со двора в одну из подвальных кладовушек, Гуров запер ее на замок, а ключ оставил у себя. Когда они со Стасом и Коповым поднялись наверх, Римма стояла у окна, судя по всему, все еще не в силах отойти от недавнего потрясения. Ее лицо, совсем недавно светившееся завидным здоровым румянцем, теперь выглядело бледным и потускневшим.

– От жизнь-то какая пошла! – рассуждал вслух Тит Агафонович, накрывая трупы убитых бандитов старыми покрывалами. – Я думал, такие варнаки только в кине и бывают. А вы, ребятушки-то, молодцы! Ловко их взяли. Только одно мне непонятно – а для чего ж такая секретность-то нужна?

– Чтобы их дружки не пришли им на выручку, – объяснил Лев. – А завтра, думаю, мы сможем познакомиться и с «амазонками», – сообщил он Стасу.

– Что, уже есть подозреваемые? – удивился Коповой.

– Скажем так, отдаленно подозреваемые. Сегодня хочу встретиться с Луцким, ну и… еще кое с кем… Ты мне Луцкого покажешь?

– Само собой! Но… Лев Иванович, мне кажется, на роль «ниндзя» он вряд ли потянет.

– Посмотрим… – Гуров развел руками. – Иные люди бывают способны на такое, чего от них в жизни не ожидаешь. Мы же не знаем, чем он жил до этого, какие перенес жизненные драмы, с кем дружил, где служил… Кстати, для уездного опера ты сработал, можно сказать, феноменально. Таких двух бугаев скрутил – любому из нас на зависть. Да и тут сработал, можно сказать, блестяще. Откуда такая мощная подготовка?

– Служил в разведвзводе десантно-штурмовой бригады Северного флота, – ответил Коповой. – Потом окончил институт МВД. У нас боевую подготовку вел ученик Кадочникова. Гонял так, что армейские нагрузки казались курортом. Хотел вернуться к себе домой в Ульяновск, но попал сюда…

– Да, Кадочников – это сила… – согласился Станислав и тут же сменил тему: – Нас вроде бы кто-то грозился угостить обедом…

– Да-да, конечно… – оторвавшись наконец от окна, оглянулась Римма. – Только… Вы уж извините, обедать будете без меня. Что-то мне не по себе… Идемте!

Рассевшись за столом в компании с Титом Агафоновичем – дед оказался крепок натурой, и произошедшее аппетита ему не убавило, – опера заговорили о вероятной причастности Абрека к убийству Захарухина. По мнению капитана Копового, тот запросто мог организовать «представление для одного зрителя», заслав к Хапарю кого-то из своих головорезов, имеющих хорошую подготовку, чтобы тот выведал, где хранится общак.

– Но если бы это обстояло именно так, какого хрена он полез сюда сам под видом спецназа? – с сомнением проговорил Гуров.

– А где гарантия, что, порешив Хапаря, головорез Абрека не присвоил этот самый общак себе? – энергично рубанул воздух ладонью Коповой.

Почесав затылок, Крячко только успел открыть рот, чтобы тоже принять участие в дискуссии, но в этот момент в столовую с тарелками вошли Римма и ее домработница. Разговор тут же перешел в русло обсуждения гастрономических изысков, вкусов и пристрастий. Поглядывая то на Крячко, то на Римму, присевшую на свободный стул, Гуров чуть заметно улыбался, размышляя о том, что если бы они вдруг и в самом деле стали парой, то смотрелись бы просто идеально. Но он заранее знал, что это невозможно даже теоретически. Римма, по праву наследования став хозяйкой уездной промышленно-коммерческой «империи», едва ли согласится бросить все и уехать в Москву, чтобы там жить в «двушке» (пусть и в пентхаусе, если взять во внимание ее собственные финансовые возможности) и ходить на работу в офис какой-нибудь фирмы. А Стас вряд ли захочет променять беспокойное, полное риска и опасностей ремесло сыщика на рутинную жизнь провинциального буржуа…