– Госпожа баронесса, прошу вас! – как можно более торжественно произнес Гуго.

– Ага! – важно ответила Листик и легко запрыгнула на помост. Усевшись в кресло и немного поерзав, баронесса сообщила: – Ужас!

Не пояснив, что ж такого ужасного обнаружила, она забралась на сиденье с ногами, после чего, умостившись на высокой спинке, как воробышек на жердочке, удовлетворенно заметила:

– Вот!

Селяне пораженно молчали, глядя на свою рыжую баронессу, а Гуго, пряча улыбку в усы, объявил первого просителя. Несмотря на свой юный возраст, баронесса судила быстро и справедливо. Сначала были вопросы и жалобы местных, все-таки суд был в Малых Родниках. Последним выступил староста и, робея перед этой девчонкой, попросил:

– Госпожа баронесса! Не могли бы вы… Гм… Выделить воинов для… Совсем нежить проклятущая замучила! Вон давеча днем напала! Прохода нет! Из деревни выйти невозможно!

– Ага, – кивнула баронесса и, очень удивив старосту, заявила: – Я останусь у вас на три дня и сама с ней разберусь.

А староста еще пожаловался:

– Налог бы нам убавить. Кабаны из леса в поле повадились, что не съедят, то вытопчут. Нам самим скоро есть нечего будет!

– Ага, – снова кивнула Листик и позвала: – Ханнау!

Из-за частокола деревни взметнулась драконья голова. Как дракон сумел так незаметно подобраться и как преодолел охранный периметр, никто не понял. Но то, что он это сделал, не вызывало сомнения. Многие закричали от ужаса. Только баронские дружинники и Терлин остались спокойны. А дракон чего-то ждал, не собираясь нападать. Баронесса громко, перекрывая панические вскрики, сказала:

– Вот. Ханнау будет охранять ваше поле, за это она может съесть всех кабанов, что поймает. Понятно?

Рев дракона был ответом. Рыжая девочка махнула рукой, словно отпуская кого-то, и, громко захлопав крыльями, дракон грузно полетел в сторону гор. Люди на площади пораженно молчали. В этой тишине раздался нежный голос:

– Листик, люди вырубают и выжигают лес под свое поле, а там наши деревья!

На краю площади стояла древесная русалка, или, как их еще называют, дриада. Стояла, не скрываясь. Девочка кивнула и вопросительно посмотрела на старосту.

Тот, почему-то засмущавшись, ответил:

– Так… Это… В той стороне нежити не было, вот мы и…

– Понятно, – усмехнулась баронесса. – Пошли туда, где безопасно. А не подумали, что именно древесные русалки не пускают туда нежить. Вырубите там деревья – русалки уйдут. А нежить придет, и тогда вы вообще из своей деревни не высунетесь!

– Так что же нам делать? – растерялся староста, остальные селяне молчали – и так и так выходило плохо: не вырубить лес – значит, остаться без пахотной земли, вырубить – там заведется нежить, она может, как те же мирархи-туманники, и среди поля спрятаться.

– Я выжгу нежить с другой стороны, и будет поле. Там русалок нет. И чтоб впредь не обижали необычный народец, понятно?

Листик медленно обвела всех взглядом, стараясь выглядеть грозной, хотя ей очень хотелось показать притихшим людям язык. Гуго понял состояние девочки и покачал головой, напоминая, что надо сохранять спокойный и величественный вид. Листик не выдержала и хихикнула, но тут же снова стала серьезной. Перед ней на помосте появились мохнатые существа, размером с кошку, и что-то запищали. Девочка выслушала и, нахмурив брови, поинтересовалась:

– Кто тут мельник?

Худой селянин протолкнулся к помосту и низко поклонился. Баронесса грозно спросила:

– Ты чего это мельничных брауни обижаешь? Что, трудно оставить то зерно, что рассыпалось, а не сметать его? Оно же все равно с мусором перемешалось! А брауни выберут его. Жалко, да? Или такой вредный?

– Так они же мельничные колеса клинят, не работа, а одно мучение получается! – возмущенно ответил мельник, при этом опасливо поглядывая на грозную баронессу.

Листик перевела взгляд на снова запищавших домовых. Выслушав их, девочка кивнула мельнику:

– Значит, так! Чтоб мне до завтра помирились! Сами договаривайтесь – кто, кому, что и сколько должен! Понятно! Можете идти!

Листик махнула рукой, отпуская спорщиков. Притихшие брауни и почему-то пятящийся задом мельник направились в сторону мельницы. А на площадь вывалилась толпа похожих на скрипящие коряги лешаков. Люди отшатнулись. Столько представителей необычного народца сразу никто еще не видел. Листик, нахмурившись, выслушала громкие скрипы и сказала:

– Завтра я к вам в овраг зайду и разберусь с кикиморами!

По толпе людей прокатился изумленный вздох, все знали, какие вредные и неуправляемые существа кикиморы. Кто же такая эта маленькая рыжая баронесса, что запросто может с ними разобраться? А в том, что она может это сделать, после ее разговора с драконом никто не сомневался. Староста тихо спросил об этом у Терлина, к невозмутимым норвеям он обращаться побоялся.

– Про Хозяйку леса слыхал? – усмехнулся баронский обходчик. – Вот это она и есть.

– Но как же… Она же баронесса… Капитан сказал, что… Как же так?.. – услышав ответ, не мог прийти в себя староста. Про Хозяйку леса он слышал, но думал, что это кто-то очень могучий из необычного народца, русалка или дриада.

– Листик – дочь нашего барона, потому и баронесса. Ну и Хозяйка. Видел, как ее нечисть слушается, да и драконы тоже.

Староста закивал, а Русилина и сопровождавшая ее Олива переглянулись – чего-то подобного они и ожидали. Листик заметила это переглядывание и спрыгнула к ним со своего насеста.

– Чего же вы свое прошение не подаете? – хитро прищурилась улыбающаяся девочка.

– Листик, ты… Вы действительно баронесса? – растерянно спросила сестра Олива.

– Ага, – ответила рыжая девочка, а Русилина тихонько поинтересовалась, указав на Терлина:

– Тот достойный человек говорит, что вы Хозяйка леса. Это правда? Хотя чего я спрашиваю, я же видела… И тогда и сейчас. Но святая Урсула к вам расположена благосклонно, как такое может быть? Ведь вы с нечистью…

– Может, потому, что она никого не обижает и обидеть не дает? – спросил неслышно подошедший Гуго Норек.

Все жалобы и прошения были рассмотрены, баронский суд можно было считать законченным. Осталось только прошение настоятельницы. Она смотрела на Листика, не решаясь подать его. Девочка улыбнулась, протянула руку и сама взяла лист бумаги. Листик не стала его читать, ведь его когда-то помогала составлять Ирэн. А писалось это прошение в присутствии Листика, тогда еще не баронессы. Но Русилина-то этого не знала и теперь считала, что тогда девочка просто посмеялась над ней. Листик вздохнула и подписала, потом глянула на Гуго, тот что-то произнес одними губами, и девочка, напустив на себя важный вид, повторила:

– Быть по сему! Ага!

Воины дружины ночевали там же, где и в первую ночь, собираясь утром тронуться в обратный путь. Староста пригласил Листика, но та отказалась: