В этот миг отворилась дверь, и на пороге появилась женщина – молодая, в блузе и ветхой серой баскинье, с корзиной свежего белья и оплетенной бутылью вина в руках. Увидев незнакомца, она вскрикнула от испуга и неожиданности, выронила бутыль, тотчас разбившуюся вдребезги, и замерла, не произнося ни слова. С первого взгляда Алатристе определил, что боялась она не за себя, а за человека, распростертого на кровати. «Что ж, – насмешливо подумал капитан, – в конце концов, и змеи ищут себе компанию. И спариваются».

Он спокойно рассматривал вошедшую – она была тощенькая, вида простонародного. Молода, но уже заморена жизнью, ибо только житейские тяготы кладут вокруг глаз печать такой усталости. Черт возьми, она чем-то неуловимо напоминала Каридад Непруху. Капитан поглядел на вино, кровяной лужей растекшееся сквозь ивовую оплетку по плиткам пола. Потом склонил голову, осторожно спустил взведенный курок и сунул пистолет за пояс – все это очень медленно, словно боясь что-то позабыть или думая о чем-то постороннем. И сразу же, не произнеся ни слова, не оглядываясь, мягко отстранил женщину и пошел прочь из этой конуры, пропахшей одиночеством и несчастьем, поразительно похожей и на теперешнее его обиталище, и на все предыдущие, которых набралось за жизнь немало.

Он начал хохотать, выйдя на галерею, и продолжал, спускаясь по ступенькам на улицу, набрасывая на плечи плащ и застегивая пряжку. В точности так хохотал Гвальтерио Малатеста, когда завершилась история с двумя англичанами и он, распрощавшись со мною, уходил под дождем от королевского дворца. Капитан давно уже скрылся из виду, а смех его еще долго звучал на улице.

«Похоже, что боевые действия во Фландрии возобновляются, и многие солдаты и офицеры, до сей поры остававшиеся в Мадриде, приняли решение отправиться в действующую армию, поскольку здесь они не столько пребывали, сколько прозябали, а война сулит трофеи и иные выгоды. Четыре дня назад с барабанным боем и развернутыми знаменами выступил Картахенский полк, который, как, должно быть, известно нашим читателям, был пополнен и переформирован после того, как два года назад, в сражении при Флёрюсе понес ужасающие потери. Ныне он почти целиком состоит из ветеранов, и мятежные провинции вскоре должны почувствовать на себе их руку.

Вчера, в понедельник, при загадочных обстоятельствах погиб капеллан монастыря бенедиктинок падре Хуан Короадо. Сей клирик, происходящий из знатного португальского рода, отличался приятной внешностью и славился своим искусством проповеди. Судя по всему, когда он стоял в дверях своей церкви, к нему приблизился неизвестный молодой человек и, не говоря ни слова, пронзил его насквозь длинной шпагой, употребляемой обычно на бое быков. Убийство, по всей видимости, было совершено из мести. Убийца скрылся».

(Из «Сообщений» Хосе Пельисера)

Извлечения из «Перлов поэзии, сотворенных несколькими генями того времени»

Напечатано в XVII веке без выходных данных. Хранится в отделе «Графство Гуадальмедина» архива и библиотеки герцогов де Нуэво Экстремо (Севилья).

Сонет, посвященный лиценциатом Сальвадором Кортесом-и-кампоамор капитану Алатристе

Лишь вещий дар незрячего аэда

Тебя восславить мог бы на века:

Разящий блеск не твоего ль клинка

Досель слепит надменного соседа?

Остенде, Маастрихт, Антверпен, Бреда –

Ристалища твои. Не ты ль быка

Свирепый натиск сдерживал, пока

Отпор врагу не увенчал победой?

Не у тебя ли еретик-смутьян

В бою пощады запросил впервые?

Не ты ли турок гнал и лютеран,

Порядки их сминая боевые?

Не ты ль сумел уверить англичан,

Что сохранит главу склоненье выи?

Десима графа де Гуадальмедина, посвященная некоему клирику, пользовавшемуся большим успехом при дворе

Проникновенно проповедь читая,

Прельщаешь прихожанок благочестьем,

Под юбки-то зачем, однако, лезть им?

Какое место столь усердно крестим,

Что тверже стали стала плоть литая?

Таким исполнен, отче, лютым пылом,

Что брать в расчет не хочешь кривотолки:

Во всей округе не осталось щелки,

Куда бы ты, раздув свое кадило,

Не впарил благодати богомолке.

Десима Руиса де Вильясеки, порочащая лейтенанта алывасилов Мартина Сальданью

Когда бы наш король вас попросил

Моток распутать спутанной кудели,

То вы, как лейтенант и альгвасил,

Вполне бы преуспели в этом деле,

И размотали все за две недели, –

Недаром же на вас – высокий чин.

Воловий труд вам, милый друг, привычен

По целой совокупности причин:

Вол схож с быком рогами, а отличен –

Тем, в сущности, чем евнух – от мужчин.

Приписываемый дону Франсиско де Кеведо сонет, в котором автор призывает молодость к благоразумию

Блажен юнец, что, над землею взмыв,

Объят отваги дерзновенным жаром,

Риск соразмерит с доблестью.

Недаром Он, побеждая, остается жив.

Иной, самонадеянно-ретив,

Стремится новоявленным Икаром

Достигнуть солнца в безрассудстве яром –

Он жизнью платится за свой порыв.

Вам внятен смысл сей важной аллегорьи?

Паря в необозримой вышине,

Дух благородный изнеможет вскоре

И пыл остудит в гибельной волне:

Знай: хладнокровье – храбрости подспорье,

Смельчак благоразумный – смел вдвойне.