— Концерн — американский?

— Нет, западногерманский. И приняли меня, на новое место прибывшего, тепло. Сел и принялся за свою новую работу. Ходил вместе со всеми, дежурил. Удалось при том еще и завязать хорошие контакты с людьми, работавшими в этом пункте, контролировавшимся их спецслужбами. Потом, когда сделал свое дело и пришло время уезжать, я даже устроил отходную. Посидели, пивца попили. Немцы, как и я, любят повеселиться.

И все нормально. Дрожь в сердце была, конечно. Не дай бог, сорвется. Но что поделать? Все получилось. Ситуация была разыграна правильно. Потом, после того, как был перехвачен ответ о том, что «ожидаем вашего приезда», начали уже решать вопросы следующего этапа. Приезд Георгия на работу в этот концерн и дальнейшего прыжка в США. С начала работы там это заняло у него примерно года полтора.

— А почему уехали вы? Такая была легенда?

— Уехал в связи с окончанием служебной командировки.

— Вас же могли проверить.

— Если бы я где-то ошибся, то наверняка. А я очень старался. Знаете, к вам просьба: хватит про меня.

Есть в стране неизвестные герои

— Юрий Иванович, если хватит про вас, то позвольте об этом самом Георгии — сменщике полковника Абеля.

— Боюсь, вы слишком буквально понимаете слово «сменщик». Тут проделали огромную по объему работу. Что ж, Георгий приехал туда уже человеком в возрасте.

— О нем в соответствующей литературе упоминается как-то вскользь. Известно только, что проработал лет 15 в США, создал там какое-то предприятие и в конце пребывания сделался чуть ли не главой или даже хозяином некого суперсекретного предприятия. И еще из прежних разговоров я понял, что был он советским подданным, но иностранцем.

— Нет, наш нормальный российский мужик. Действительно в годах и с серьезными ошибками в немецком языке. Его еще надо было сделать иностранцем. Приходилось Георгию все время на эти вещи указывать, и он заверял: все будет устранено и сделано так, как надо. Так что работу мы упорно продолжали, тем более, что был Георгий хорошим специалистом в своей области.

— Разве не законный вопрос я вам сейчас задам: в какой?

— Он был техник. Тесно связан с тем, что сегодня именуется инновациями. С учетом его особенностей и состояния немецкого языка потребовалось ему найти помощницу. И женщина-немка, довольно интересная, смелая, с хорошим, скажем так, местным произношением, ею и стала, прикрывая изъяны в его языке.

— Но западные немцы, вы сами рассказывали, умело раскалывали всех к ним приезжающих по определенным признакам.

— И поэтому нам приходилось работать. Начинали мы с ней, объясняли некоторые моменты, а она тебе на немецком: «Это комично». Она привязывала это все к публикациям в литературе, к событиям, происходившим давным-давно. Принимались довольные интересные меры безопасности, условные сигналы, и она все это понимала. А потом, когда пришла пора, мы их познакомили. Смотрели внимательно, придирчиво, настороженно. И, знаете, на первых порах они ссорились. Но затем благодаря некоторым моим усилиям, она перестала смотреть на разведку скептически, как в ранней молодости. Оказалась ему идеальной помощницей, и все это переросло совсем в иное, что продолжалось весь их период пребывания там.

— Извините, они, как я понимаю, жили вместе? Детей не было?

— Нет. Не обязательно же и потом оставаться вместе.

— Здесь его кто-то ждал?

— И жена, и сын.

— Наверное, все это перенести было жутко сложно.

— Конечно, хотя случаются в жизни нелегалов вещи посерьезнее. Совсем незадолго до краха ГДР ко мне обратились немецкие друзья: ты такую-то знаешь? Ответил, что знаю, и хорошо. Немецкие друзья сказали, что они предлагали ей вернуться на разведывательную работу. Она ответила: буду работать, но только с ним.

— Разве не знала, что Георгий умер?

— Как видите. Узнав, отказалась, сказав, что с ним пошла бы, а с другими — нет.

— Эта женщина жива?

— Если жива, то уже дама в возрасте.

— У нее был муж?

— Нет. Она не была замужем. У него в России оставались родные — семья. Но это не самое страшное, что случается в жизни нелегалов. Он вернулся к ним. И умер в Питере — дома. Поехал — и перитонит. Столько лет выдержать там… А с ней было очень интересно. Вижу прямо как живую. Симпатичная женщина, выше среднего роста.

— И, конечно, блондинка, фрау Эльза.

— Не блондинка, была она темно-русая. Но самая что ни на есть фрау Эльза. Домашняя, именно такая, которая была нужна Георгию под его внешний вид. Способная девчонка. Я когда работал в Нью-Йорке, иногда бывал около их дома. Проеду мимо окон, посмотрю…

— Но не заглядывали, не встречались?

— Боже упаси. Этого еще не хватало. Я сторонник того, что при работе с нелегалами вообще никто и ни с кем не должен встречаться. А тем временем Георгий рос, руководил предприятием, выпускающим американские ракеты «Трайдент».

— А по этому вашему уточнению, личность Георгия нельзя вычислить?

— Никоим образом. В создании ракеты участвовало около двух тысяч фирм. Как жаль, что он так рано ушел…

— Вы до сих пор говорите об этом с болью.

— Мы были большими друзьями. Он — человек необыкновенной смелости.

— Английский Георгий знал?

— Нет, только немецкий. Но тут тоже был элемент риска. Когда мы сидели с ним в Берлине и прощались, я подметил в его немецком целую кучу ошибок — и политических, и прочих. Сказал ему: запоминай свои ошибки, а он мне бросил такую фразу: «Слушай, мы же оба из Верхней Силезии, у нас могут быть ошибки. И теперь выживу. Она поддержит». С этим и уехал.

— Смелость граничила с бесшабашностью?

— С выверенной осторожностью. И еще помогало ему искусство. Потому и проработал там 15 лет.

— Я не совсем понял: Георгий не был профессиональным разведчиком?

— Профессиональным. Подготовленным нами разведчиком. А так по своей специальности был он хорошим, грамотным инженером. Как раз в то время в СССР решали вопросы о новейшей электронике. И поэтому нам надо было, чтобы он там находился. Память о нем осталась до сей поры. Некоторые свои приборы — прочтение микроточек и всего прочего, он оставил мне. И я их потом отдал. Они должны быть где-то в нашем музее Службы внешней разведки. Да, способный человек Георгий. И к фотографии его тянуло, прекраснейший был фотограф. Только не все его в Штатах любили, не все. Жена его мне рассказывала: в Нью-Йорке считался он одним из бывших нацистов. Во всяком случае, работу для страны он проделал большую. Материалы были очень полезными.

— Георгий как бы стал преемником Абеля?

— По совершенному его можно поставить в тот же ряд. Если не выше. Да, если не выше.