У Кейна просто руки чесались задать ей трепку, но тут он вдруг представил ее голую попку под своей ладонью, когда пальцы скользят по мягкому изгибу, не причиняя боль, а лаская…

— Если желаешь получить нож в живот, давай, янки, попробуй!

Кейн едва не рассмеялся. Маленькая дикая кошка все еще воображает, что может поцарапать его!

— Ты кое-что забыла, — процедил он. — Я твой опекун и решаю все. Будешь делать, как велено. Поняла?

— О да, еще бы, янки! Поняла, что ты спесивый осел. А теперь — прочь из моей спальни!

Она так энергично ткнула пальцем в дверь, что бретелька сорочки сползла с плеча. Тонкая ткань задержалась на упругом холмике, на миг прильнула к маковке и упала, обнажив темно-коралловый сосок.

Кит заметила его жадный взгляд за мгновение за того, как прохладный воздух коснулся кожи. Опустив глаза, она тихо ахнула, подхватила сорочку и поспешно поправила бретельку.

— В прежнем виде ты мне больше нравилась, — хрипло прошептал Кейн. Темно-серая радужка приняла бледно-дымчатый оттенок.

Сражение моментально переместилось на новое поле. Кейн неумолимо надвигался на нее. Пальцы Кит неуверенно теребили сорочку. Инстинкт самосохранения повелевал ей бежать прочь, но сил хватило лишь на то, чтобы отвернуться.

Кейн остановился у нее за спиной и большим пальцем провел вдоль шеи.

— Ты так чертовски красива… — прошептал он и, взяв ее локоны, выпутал из них лямку сорочки. По ее спине пробежал озноб.

— Тебе не следует…

— Знаю.

Он подался вперед и откинул ее волосы с плеч. Его дыхание согревало ее ключицы.

— Я не… не хочу, чтобы…

Кейн легонько куснул нежную кожу.

— Лгунья, — выдохнул он.

Кит закрыла глаза и чуть прижалась спиной к его груди. Его язык чертил влажную дорожку на ее коже.

Его руки легли ей на грудь. Кит бросало то в жар, то в холод. Она задрожала, когда он стал ласкать ее сквозь ткань сорочки. Дрожала от наслаждения и сознания собственного безумия, толкавшего ее на запретную близость.

— Я хотел этого с той минуты, как ты вернулась, — признался он.

Кит тихо, беспомощно застонала, когда он спустил с ее плеч сорочку. Никогда она не испытывала большего счастья, чем теперь, ощущая его загрубелые ладони на своей груди. Кит порывисто выгнулась. Он задел соски, и она снова застонала.

В дверь постучали. Кит судорожно втянула воздух и отпрянула, пытаясь привести себя в порядок.

— Кто там? — нетерпеливо рявкнул Кейн.

Дверь распахнулась с такой силой, что ударилась о стену. На пороге возникла взволнованная Софрония.

— Что он делает в твоей комнате? — выкрикнула она. Брови Кейна взлетели вверх.

— Это касается только меня и Кит.

Янтарные глаза Софронии чуть расширились при виде растерянной Кит и ее расстегнутого платья. Руки сами собой сжались в кулаки. Она прикусила губу, словно стараясь удержать поток проклятий, которые не смела выговорить в его присутствии.

— Приехал мистер Парселл, — выдавила она наконец, немилосердно смяв складки юбки. — Привез тебе книгу, Кит. Я пригласила его в гостиную.

Кит так крепко стискивала края лифа, что пальцы затекли. Медленно расправив ладони, она кивнула Софронии и обратилась к Кейну со всей сдержанностью, на которую была способна:

— Надеюсь, ты пригласишь мистера Парселла к ужину? Софрония поможет мне одеться. Я спущусь через несколько минут.

Взгляды их встретились. Кто победитель? Кто побежден в битве, которая только сейчас бушевала в этой комнате?

Нет ни разгадки, ни ответа, ни утешения. Вражда разгоралась с новой силой.

Кейн молча вышел, но по его лицу было ясно без слов: все только начинается.

— Пожалуйста, не нужно нотаций! — бросила Кит Софронии, так рванув платье, что оно лопнуло по шву. Как она могла позволить ему такие вольности? Почему не оттолкнула сразу? — Мне нужен бальный туалет, что висит в самой глубине, в муслиновом чехле.

Софрония не шевельнулась, так что Кит пришлось самой вытащить платье и положить на кровать.

— Что это с тобой? — вдруг прошипела Софрония. — Та Кит Уэстон, которую я знала, не заперлась бы в спальне с посторонним мужчиной!

— Я его не приглашала! — взвилась Кит.

— Бьюсь об заклад, ты не просила его уйти.

— Вот тут ты ошибаешься! Он разозлился потому, что я отказалась ужинать с ним и Вероникой Гэмбл.

Софрония обличающе указала перстом на вынутое из гардероба платье.

— Почему же тебе вдруг понадобилось это?

— Сама сказала, что Брэндон приехал. Вот я и передумала.

— Поэтому тебе взбрело в голову прихорашиваться? Для мистера Брэндона?

Кит от неожиданности растерялась. Вопрос Софронии застал ее врасплох. Ради кого она прихорашивается?

— Разумеется, для Брэндона. И для миссис Гэмбл. Не хочу выглядеть перед ней деревенской дурочкой.

Застывшее лицо негритянки неуловимо смягчилось.

— Можешь лгать мне сколько угодно, Кит, но зачем лгать себе? Уверена, что не ради майора лезешь из кожи вон?

— Не мели вздор!

— Оставь его миссис Гэмбл, солнышко, — усмехнулась Софрония и, подойдя к кровати, сняла с платья муслиновый чехол. — Он твердый орешек и не по зубам такой маленькой девочке, как ты. У него душа словно льдом покрылась, и любая, кто попытается растопить этот лед, только обморозится сама.

Она вздохнула, вспомнив, что почти те же слова говорил ей Магнус всего несколько недель назад, и ловко продела руки Кит в рукава платья.

— Зачем ты мне все это говоришь? Я не нуждаюсь в твоих наставлениях, — огрызнулась Кит.

— Глядя на прекрасную женщину, майор видит лишь тело, способное дать ему наслаждение. Если женщина достаточно опытна, чтобы это понять, — а Вероника Гэмбл как раз из таких, — она, в свою очередь, постарается использовать его, и оба останутся довольны, а потом без сожалений пойдут каждый своей дорогой. Но та несчастная, у которой хватит глупости влюбиться в него, останется с разбитым сердцем.

— Все это не имеет ко мне никакого отношения.

— Неужели? — язвительно пропела Софрония, застегивая крючки. — А по-моему, вы и скандалите так часто, потому что слишком друг на друга похожи.

— У меня нет с ним ничего общего! Кому, как не тебе, знать, что я его не выношу! Видеть не могу! Он стоит на пути ко всему, что я хочу от жизни. «Райзен глори» — моя! Нет другого места на земле, где бы мне хотелось провести остаток дней! Я умру, прежде чем позволю ему завладеть плантацией! Как только Парселл сделает мне предложение, мы поженимся, Софрония, и тогда я выкуплю «Райзен глори».