— Мы слушаем вас.

Ремесленники молчали. Потом встал Леонар и стал говорить:

— Я долго живу на этом свете. И согласен, что ничего нет страшнее войны. Но иногда, когда знаешь, что враг готовится напасть, следует взять оружие в руки, чтобы защитить родной дом. Один из великих римлян, Непот, сказал: «Si vis pacem, para bellum». Что означает: хочешь мира, готовься к войне. Изучая человеческую историю…

Август вскочил и, опершись на стол пальцами с побелевшими от напряжения костяшками, сказал:

— Права визидарская истина: Умного всё научит, дурака ничего не исправит… Вы слышали, достопочтимые члены совета?! Вы это слы-ша-ли? Он нам в пример приводит человеческую историю! Полную ужаса и разборок, насколько я помню. Нельзя начинать сражений и новую войну. Мы должны понять, что не имеем права пускать визидарцев на бойню. А вы, — обратился он к ремесленникам, — вы рассуждаете как люди!!! Жизнь среди них окончательно вас испортила!!!

— Но мы встанем в первых рядах на защиту Визидарии. Иначе все погибнут, — пытался найти аргументы Леонар.

— Ваша цель была защитить, а не погубить нас.

— Но мы и пытаемся это сделать, — возразил Тафари.

— Как оригинально вы этого добиваетесь. Странными методами!!! Научились у людей.

Август сел и отвернулся от ремесленников.

— Люди — это не зло, — решительно сказал Тафари. — Люди, как и визидары, бывают разными.

— В будущем, я думаю, — добавил Леонар, — нам нужен будет людской мир. Нельзя забывать, что и он — часть нас. Посмотрите, что случилось с Визидарией, как только её отрезало от мира.

— Её не отрезало, — Август резко встал и подошёл к окну, глядя в спину памятника, стоящего на площади, — нашу страну разрушили. А это разные вещи. Аластар Справедливый писал…

— Я читал труды Аластара Справедливого, — мягко сказал Тафари, — он несколько ошибался…

Август резко обернулся. Его мелко трясущиеся руки сжались в кулаки.

— Если бы не ваши древние корни, — жёстко ответил Август, — то я бы…я бы сейчас …ударил вас.

— Аластар Справедливый для нас священен. Нельзя критиковать тех, кто умер за нашу свободу, — добавила Дэрби. — Вы позволили себе нелестно высказаться о человеке, который положил свою жизнь на поле боя и его душа, вселившись в камень, до сих пор нас защищает.

— Аластар — великий воин. Но и великие порой совершают ошибки. И их ошибки бывают такие же большие, как и их таланты, — тихо сказал Стурла.

— Вы высказываете опасные мысли. И, значит, вас следует считать опасным визидаром! — покачал головой Максимилиан, глядя на гнома.

— Аластар сожалел о своих ошибках. И в этом тоже его величие, — сказал Тафари, — признать свои просчёты дано не каждому. На это способны лишь большие душой.

Следопыт достал из-за пазухи письмо полководца, найденное накануне, протянул его Августу и добавил:

— Только подлинно великий мог написать такие строчки.

Глава взял письмо, снова отошёл к окну и стал его читать. Закончив, покачался с пятки на носок, размышляя. Он сильно закусил губу, ещё раз посмотрел на спину Аластара Справедливого и, повернувшись к ремесленникам, тихо произнёс:

— В этом письме написано о том, что надо страшиться внутреннего врага…Вы и есть тот самый внутренний враг. Вы как болезнь, которая появляется в теле и, незаметно разрастаясь, в итоге умерщвляет его… Пожив среди людей, вы не заметили, как стали предателями, и вернулись до конца разрушить Визидарию. И то, что вы готовы подделывать письма святых для нас героев…это…это уже край.

Он бросил листок перед другими членами совета:

— Прочтите, ремесленники не гнушаются ничем. И знаете что?

Он опять оглядел Прославленных:

— Я не верю вам. То, что вы здесь говорили — полный бред. Стена простояла четыреста лет и простоит еще столько же, пока не погибнут все малумы, и всё зло за её пределами. Как и планировали те, настоящие ремесленники. Это были ваши предки, которые так в вас верили! Я думал, вы придете в наш мир и сделаете стены крепче. А вы спешите отдать Визидарию людскому миру на растерзание.

— Мы не уничтожим Визидарию, — возразила Пинар. — И отдавать её никому не собираемся. Мы защитим границы, которые рушатся, и не откроем их для остального мира. Здесь нужно соблюдать здравый смысл и придерживаться золотой середины. Но не забывайте, что мы, визидарцы — дети двух миров. Нельзя отрекаться ни от одного.

— Дайте нам право обратиться к народу, — добавил Леонар, — мы объясним им ситуацию, и визидары всё поймут.

— Таких объяснений нельзя допустить! — вскочил, побагровев, Виль, — это вызовет смуту и волнение! Август, ты помнишь, как рыдают визидары на День Поминовения? Ты видел слёзы суровых мужей? Визидария до сих пор оплакивает тех, кого потеряла четыреста лет назад!

Наступила тишина.

Глава закрыл глаза и так стоял какое-то время, размышляя. Потом, заложив руки за спину, медленно походил около окон, поглядывая на памятник Аластару, словно искал у его него поддержки.

Все ждали его решения.

— Я полагал, — тяжело вздохнув, сказал Август, двинувшись к выходу, — что вы придёте и насытите нашу жизнь новыми ауксилами, которые вошли у людей в легенды и для них стали сказками. Я надеялся, что вы возродите Мастерские. И сделаете Визидарию процветающей. Но никак не думал, что вы придёте нас уничтожать. И это очень тяжело осознавать. В это трудно поверить…

Он открыл двери и, обратился к отряду дружины, стоящему в соседнем зале. Август показал на ремесленников, скомандовав:

— Арестовать их.

Вошли стражники, и, оголив оружие, окружили Прославленных.

Пит потянулся к своему ножу. Но поймал взгляд Тафари, который отрицательно покачал головой. Он опасался за то, что начав сейчас сопротивляться, кто-то из ремесленников может погибнуть. Особенно Следопыт боялся за Янмей. Её стражники взяли на руки, а Питера обступили сразу десять визидаров, направив на него мечи.

— Но как вы объясните народу, что заперли нас? — растерялась Бёрнис.

— Народ верил в вас четыреста лет, глядя на картинки. Что ему мешает продолжить это делать? — ответил Август Непомнящий, — Мастерские вы открыли. Теперь мы сами будем возрождать Визидарию, раз вы отказываетесь это делать. Справимся.

— Но…пойдут разговоры, люди будут задавать вопросы, — растерялся Максимилиан.

— В крайнем случае, скажем визидарцам о том, что ремесленники нарушили закон, — успокоил членов Совета Август.

Он подошёл к Мэдлин и указал на кошелёчек, висящий у неё на поясе:

— Вы знаете, что это? Это ауксил, из которого они могут бесконечно доставать монеты. В Визидарии есть закон, строго запрещающий такие ауксилы.

— Но мы не знали, — возразила Мэдлин, — и это просто смешно. Мы ими в Визидарии ни разу не пользовались.

— Это не имеет никакого значения, — покачал головой Август, — уведите их.