– И еще одно, – вновь вступила в разговор Мидара. – Я хочу увезти отсюда Тейси. Надеюсь, Дамитр, в твоем мире ей будет хорошо.

– Мидара, а ты уверена, что она захочет уйти с нами? – неуверенно произнес Дмитрий.

Вздохнув, Мидара пожала плечами:

– Силой я ее заставлять не стану, но думаю, захочет. А к себе ее взять не могу – я возвращаюсь, чтобы сражаться. Да и вообще… Ладно. Теперь я предлагаю обсудить порядок наших действий.

– А чего тут обсуждать? – заявил Орминис. – Мы просто сойдем с кораблей и не вернемся. Они, конечно, будут нас искать, но ни за что не догадаются, в чем дело. Решат, что нам просто надоело работать на Хэолику.

– Так-то оно так, – протянул Ингольф, – только вот…

За обсуждением деталей прошли оставшиеся часы нашей встречи.

Последний день перед отплытием заполнить было нечем.

Можно было пойти проследить за загрузкой, но это дело суперкарго, а у нас подобное считалось дурным тоном: если капитан не доверяет подчиненным, стало быть, он плохой капитан. Хотя – теперь уже все равно.

Мне в любом случае суждено войти в анналы базы, как «Тот Капитан, Который Тогда Сбежал». И еще долго будут вспоминать: «Ну, это было в тот год, когда сбежали капитаны…» Или: «Лет через пять после того, как вице-командор с дружками дала тягу…»

А может быть, все будет по-другому, и почтенный Тхотончи предпочтет не выносить сор из избы? И на плацу, под рев длинных труб, с подобающей скорбью сообщит, что все мы погибли в какой-нибудь пьяной драке в притоне. Ведь и в самом деле это не так уж редко случалось. В одном из плаваний покойный Ятэр лишился таким образом почти половины команды.

Я оказался у обитой железом дубовой калитки, за которой располагался наш арсенал. Сейчас калитка была открыта, и я не удержался, чтобы не заглянуть и навестить напоследок нашего заведующего оружием – старого Ли Чжуна. Я застал его как обычно занятого вместе с помощниками переборкой содержимого, являвшего обычной для базы смесью всего и вся.

Арбалеты; рядами развешанные на стене луки; уложенные в штабеля огромные вязанки стрел; груда сабель; абордажные пики и топоры; вороха ножей и кинжалов, – установленный порядок предписывал, если есть возможность, отбиваться местным оружием. Кремневые и фитильные ружья, составленные в пирамиды, гирлянды неуклюжих однозарядных пистолетов, подобно сушеным грибам, на веревке соседствовали с более современным оружием десятков разнообразных марок, увязанным в охапки, словно хворост. Тут же, в мешках, как семечки, лежали патроны, и только старый Ли мог разобраться, где нужно искать какой калибр.

Целый угол занимала груда чугунных ядер, похожих на черные блестящие дыни. Тут же стояли десятка полтора старых корабельных пушек, стрелявших вышеупомянутыми ядрами. Было и несколько современных полевых и противотанковых орудий, хотя я не очень понимал, зачем они могут понадобиться. Высадка десанта нам, во всяком случае, не грозила.

Склонившись к плечу старого китайца, я заговорщическим шепотом попросил у него патронов калибра 7,62 для АК. На что получил предложение зайти недельки через две, когда прибудет новая партия. Стало быть, придется обходиться теми, что есть.

Выйдя, я бросил взгляд на замурованную в бетон хромированную бронедверь с кремальерой, оснащенную компьютерным шифрозамком с мигающим рядом красных знаков незнакомого вида. Возможно, когда-то она украшала подвалы какого-нибудь банка или центральный пост атомной подлодки.

За нею был склад для особо ценного товара: от корней женьшеня до радиоэлектроники и дорогих тряпок. А заодно – казна базы, в которой на данный момент, это я знал точно, лежало четыреста пятьдесят килограммов пятьсот сорок четыре грамма золота и пять тонн серебра, в монетах, половина названий которых незнакома даже казначею. Там же хранились наши запасы пурпура, драгоценных камней, украшений, серебряные и золотые кубки, священная утварь и ацтекские украшения, отобранные у какого-то пирата в прошлом году. Жаль, что мне туда не попасть, – туда можно войти не иначе как в сопровождении первого вице-капитана или трех его помощников.

Заглянул в штурманскую. Вдоль ее стен протянулись полки, уставленные толстыми рукописными томами – лоциями, атласами, бортовыми журналами, привезенными многочисленными экспедициями за без малого три сотни лет существования базы. Тут же целыми связками лежали свитки карт самых разных проекций и точности. Все это, к сожалению, приносило не так уж много пользы, поскольку было написано на сотнях языков и нередко не отличалось хорошим качеством. Отдельные полки занимали описания миров, куда совершали плавания наши корабли, составленные разведчиками и самими мореплавателями. Между прочим, иные из них, составленные немногочисленными образованными людьми, случайно попавшими в число торговцев, были довольно интересными.

Я сам тоже, кстати, сочинил несколько подобных бумаг.

Сейчас в штурманской сидели двое. Первая – молодая негритянка – чертежница, тщательно перерисовывающая ветхую выцветшую карту: ксерокс сломался уже года три назад, и все не соберутся никак привести новый. Наши хозяева на кораблях и командах не экономили, по давнему опыту зная, что такая экономия обходится очень дорого. Но что касается всяких второстепенных мелочей, к которым относилась и оргтехника, – тут уж их прижимистость не знала себе равных.

Вторым был какой-то тип с бронзовой дудкой на шее – знак, свидетельствующий, что его обладатель занимает высокую должность второго боцмана. Шевеля губами, он читал лоцию, переплетенную в свиную кожу с налетом соли.

Покинув штурманскую, я вошел в соседнюю дверь, где располагалась наша библиотека. Это была обычная комната, заваленная грудами книг до потолка.

Библиотека была весьма обширна и разнообразна, но не относилась к самым часто посещаемым заведениям базы. Не так много народу предпочитало отдых с книгой отдыху с бутылкой.

Не говоря уже о том, что большая часть наших людей вообще ни разу не держали в руках книгу – даже священное писание своей веры. Тот же Мустафа знал Коран куда хуже Дмитрия, проучившегося один семестр в Сорбонне.

Впрочем, выход был давно найден, и довольно простой. Обычно собирались по десять-двадцать человек, а грамотей, знавший язык, читал книгу вслух. Те, кто умел писать по-своему, записывали сказанное, стараясь поспеть за чтецом.

Заглянул в трактир и заказал там стаканчик вина с балыком. Но пить расхотелось, и я оставил почти полный стакан на стойке на радость бармену – известному на базе пьянице Пьеру Ку-ку, чью фамилию все давно забыли.

Вернувшись домой, я обнаружил, что у дверей меня дожидается мой подчиненный.

А именно – Адриан Пустошник. Вид у него был напряженный и удрученный.

Я даже подумал было, что Адриан каким-то образом догадался о наших планах и теперь будет напрашиваться уйти вместе с нами, – хотя он, по-моему, очень неплохо здесь устроился.

Но причина была иной.

– Я вот чего пришел, господарь капитан, – с непривычной робостью начал он. – Я жениться хочу. То есть, – произнес он уже решительней, – прошу дозволения на брак с девицей Альдегейдой, случайницей.