Русские называли его Дий или Див, индоарии Дъяус, латиняне Деус, греки Теос, литовцы Диевас. В нашем прочтении «Дойч» надо понимать как «люди бога».

Ранее мы уже писали, что для индоевропейцев VII–IV тыс. до н. э. общими именами верховных богов были Ан и Ки. Волна переселенцев-индоевропейцев перенесла традицию их почитания в Шумер и в Малую Азию, где особо популярным был культ женской параллели Ана – богини плодородия Анат. Дий был богом следующего поколения индоевропейцев, культ его приобрел наибольшее значение в областях Центральной и Западной Европы. Его имя в качестве составной части входило в имена таких божеств, как Диана (Она-божество), Дионис (Он-Дий) и Деметра (буквально богиня-мать). Некоторые французские и итальянские фамилии также образовывались с помощью этого правила – Ди Ливио, Ди Стефано, д’Артаньян, д’Аламбер и т. д. Вполне вероятно поэтому, что и название древнего европейского народа – дорийцы – произошло таким же образом:

Д’ арийцы → Дарийцы → Дорийцы

Последнее означало бы, что дорийцы (а это североевропейский народ II тыс. до н. э.) возникли в результате смешения автохтонов-индоевропейцев (в числе которых были дойчи) и пришлых ариев. Такая версия выглядит еще более достоверной, если учесть, что спартанцы (дорийцы!) своими нравами и поведением чрезвычайно схожи с германцами.

Добавим также, что, на наш взгляд, и этноним «немцы» происходит от имени греческой богини Немесиды (Божественной Немее!) – богини, которая наблюдает за справедливым распределением благ среди людей и обрушивает свой гнев на тех, кто преступает закон. Немцы славятся, прежде всего, как выдающиеся воины и очень дисциплинированные (пунктуальные!) граждане. В этом смысле сопоставление с ними богини правопорядка выглядит более чем уместным. И мы опять-таки должны подчеркнуть, насколько мировосприятие ариев и современных русских, которые на первый план выдвигали всегда божества любви, далеко от немецкого. Только по глубочайшему недоразумению немцы назвали идеологию Третьего рейха арийской. О прямо противоположных методах ведения внешней политики русскими и немцами прекрасно написал Иван Солоневич в книге «Народная монархия»: «Тевтонский орден, обосновавшийся в нынешней Прибалтике, имел чудовищные возможности. За ним была вся тогдашняя европейская техника, за ним была всегдашняя поддержка всего католицизма, за ним стояло средневековое рыцарство и дворянство. Его военная организация, вынесенная из феодальных войн и Крестовых походов, безмерно превосходила возможности его ближайших конкурентов. Непосредственное, суверенное владычество немцев над покоренной Прибалтикой длилось около пятисот лет, со дня основания Риги (1201 г.) до завоевания Прибалтики Петром. Но и после Петра, до Александра III, прибалтийские бароны оставались административными и экономическими властителями страны: Россия в ее внутренние дела почти не вмешивалась. За четверть века между 1918 и 1943 годом от этой семисотлетней колонизационной работы не осталось ровным счетом ничего: все было сметено поражением в Первой мировой войне, ликвидацией немецкого землевладения, переселением балтийских немцев, Второй мировой войной. В результате от семисотлетней работы осталось только одно: ненависть к немецкому имени была сильнее даже и страха перед большевизмом».

Почти одновременно с немецкой колонизацией Балтики шла русская колонизация финских земель в районе нынешней Москвы. Русский пахарь, зверолов, бортник и прочие как-то продвигались все дальше и дальше на север, как-то оседали с туземными финскими племенами – со всякой мерью, чудью, весью – уживались с ними, по-видимому, самым мирным образом, сливались и – на отрезанных от всего мира болотах волжско-окского междуречья стали строить империю – построили. Немцы, придя в Прибалтику, сразу же начали свою стройку с беспощадного угнетения местных племен – такого беспощадного, которое даже в те кровавые времена казалось невыносимым. И, вместо соседей и помощников, немцы получили внутреннего врага, который семьсот лет спустя – в эпоху независимости балтийских племен – ликвидировал «немецкое» влияние под корень. За семьсот лет немцы не смогли ни ассимилировать эти племена, ни даже установить с ними мало-мальски приемлемых отношений – точно так же, как они не сумели сделать этого ни в Италии, ни в Галлии, ни в Византии, ни в Палестине, ни в России – нигде». В отличие от немцев, русские строили свое отношение с другими народами на принципах доброжелательства и взаимной любви (согласно закону «Rta-Рода»), оттого и находим мы следы их присутствия в «тридесятых царствах» аж через пять тысяч лет. Федор Тютчев в стихотворении «Два единства», являвшемся, по существу, ответом на высказывание О. Бисмарка, рейхсканцлера Германской империи (1871–1890 гг.), гениально выразил коренную разницу в политике наших народов:

«Единство, – возвестил оракул наших дней, —

Быть может спаяно железом лишь и кровью…»

Но мы попробуем спаять его любовью, —

А там увидим, что прочней…

Наш гениальный поэт произнес очень простые слова, они конечно же идеально укладываются в православную «схему» бытия в мире, но они также отражают и дух, которым жили древние арии.

А. Бэшем в книге «Чудо, которым была Индия» пишет: «Около 2000 г. до н. э. обширные степные территории, простиравшиеся от Польши до Средней Азии, населяли полукочевые варварские племена; это были высокие, довольно светлокожие люди… Они приручали лошадей и впрягали их в легкие повозки на колесах со спицами. Колесницы превосходили быстроходностью влекомые ослами неуклюжие телеги с четырьмя сплошными колесами – лучшее средство, известное Шумеру той эпохи… В начале II тысячелетия до н. э… эти народы пришли в движение. Они мигрировали группами в западном, южном и восточном направлениях, покоряли местные народности и смешивались с ними, образуя правящую верхушку… Некоторые племена переместились на территорию Европы, и от них произошли греки, латиняне и тевтоны. Другие пришли в Анатолию, и в результате их смешения с местными жителями возникла великая империя хеттов. Некоторые – предки современных балтийских и славянских народов – остались на своей прародине». Эта точка зрения на сегодняшний день совпадает со взглядами большинства профессионалов-историков. Наше уточнение ее, отстаиваемое в настоящей книге, по существу, заключается лишь в том, что миграции ариев начались на полторы тысячи раньше и совпали со временем резкого похолодания в Европе.

Академическая наука признает, что миграция индоевропейцев в IV–III тыс. до н. э. происходили через области Русской равнины с востока на запад. Но это места обитания древних ариев! Профессионалам осталось сделать всего лишь один шаг в нашу сторону – согласиться, что глобальные миграции в Европу и далее, в Египет и Месопотамию, осуществили, главным образом, арии. Для многих историков сделать это будет весьма непросто, но мы убеждены, что это лишь вопрос времени.

Для полноты характеристики основных маршрутов расселения ариев со своей северной прародины нам осталось рассказать еще об одном направлении – иранском. В начале II тыс. до н. э. арии, населявшие степи от Волги до Западной Сибири, разделились на две части. Одна из них начала свое движение в направлении полуострова Индостан и в конечном итоге (приблизительно в середине II тыс. до н. э.) дошла до Индии (их называют еще индоариями), другая же пришла и осела (в конце того же тысячелетия) на территории Северного Ирана. Там арии встретились с персами – потомками индоевропейцев, переселившихся в Азию значительно ранее них. Проследить детально судьбу ариев на земле Ирана довольно трудно, но можно совершенно определенно говорить о глубоком культурном воздействии ариев на иранцев: практически весь древнейший слой иранской мифологии покоится на образах ведийской мифологии.