— Чебаданчик, как же мы их найдем? — жалобно пролепетал адъютант.

— По шуму. Эти двое, судя по досье, никогда не умели держать язык за зубами, шум подымут на весь Архипелаг. Да пошевеливайтесь уже!

— Когда же нам отправляться? — совсем растерялись сестры. — Завтра?

— Немедленно!

И кто бы мог подумать, что Соседский Союз пользуется на материке такой популярностью? Не успел Люлик объявить об отправке «Ботаника», как на пирсе у трапа выстроилась небольшая очередь из желающих посетить острова Гулак. Избавиться от неожиданных пассажиров не удалось. Факми угрозами и уговорами пытался заставить Касимсотов не брать попутчиков на борт, но братья сами чуть не убили Донта — как это можно отказываться от барыша?

Только пароход вышел из территориальных вод Ацетонии, как под лопасти ему едва не попала лодка. В лодке сидел человек с пышной шевелюрой, жидкой бороденкой, одетый в шкуры.

— Куда прешь, деревня?! — заорал Биркель.

— Поганые словеса сплетаешь еси… — последовал ответ.

— Аз есмь… паки… — растерялся Касимсот. Шаманов он откровенно побаивался.

— Что — «паки», пес ты смердячий? — усмехнулся шаман. — Камо глядеши?

Биркель беспомощно замотал головой, ибо ни словечка по-старочукчански не разумел.

— Куда плывете, говорю? — Шаман не стал дожидаться переводчика и заговорил по-человечески.

— До Хоркайдо, вестимо, — вежливо ответил Биркель. — Братан, слышишь, рулит, а я…

— А что, много народу на борту?

— Народу-то много, да два челове… Эй, а тебе зачем?

— С паломничества на родину устремляюсь, не подберете ли скромного служителя культа?

Касимсот задумался. Пассажиров набралось немало, появление еще одного ничего не изменит, но, с другой стороны, Факми волком смотрит, пистолетом угрожает, и не паровой пукалкой, а серьезным «левольвертом».

В конце концов жажда наживы победила:

— Залезай.

Едва шаман с бубном под мышкой поднялся на борт, будто из дыма материализовался убийца.

— Кто это? — потребовал он ответа у Биркеля.

— А это кто? — Шаману тоже показалась любопытной личность Донта Факми.

Не зная, кому первому отвечать, Биркель вновь было заметался, но вовремя взял себя в руки и громко объявил:

— Знакомьтесь. Это — Донт Факми, путешественник из Ацетонии. А это — шаман… — Касимсот вопросительно посмотрел на человека в шкурах.

— Димон Скоряк, — представился шаман.

— Тем хуже для тебя, — пообещал непонятно кому Факми.

— Не понял… — не понял Скоряк.

Но Донт уже не слушал. Биркель, чтобы не усугублять, тоже поспешил ретироваться.

Продвижение на Куриллы затягивалось по той простой причине, что у друзей не оказалось при себе навигационных приборов. Унд Зыпцыхь прекрасно ориентировался только ночью и только после дождя, когда небо хоть немного было видно. Требовался компас, и его, после недельного скитания по Архипелагу, решено было добывать на Хоркайдо.

Между тем Тургений упорно пытался выяснить происхождение Власа.

— Так откуда ты вообще взялся? — Мумукина просто распирало от любопытства.

— С того края света, говорю же. — Влас сердито посмотрел на Тургения, но главного отморозка «Радио Сахарин» уже невозможно было напугать огромным глазом.

— Нет, это все понятно, но откуда?..

— Мумукин, я тебе сейчас глаз высосу, — проснулся дремавший Трефаил.

— Надо же, как ты меня уже достал. Или нет, я лучше… — Сладкое воспоминание о зловещей мести заклятому другу вновь согрело душу Сууркисата.

— Что? — насторожился Мумукин.

— Потом узнаешь. Сначала я отомщу, а потом уже расскажу, чтобы сюрприз был.

— Точно расскажешь?

— Клянусь — тебе первому.

— Спасибо! — Тургений чуть не прослезился. — Эй, Влас, а вот у меня вопрос к тебе — откуда ты вообще?..

— С того края света! — заорали в голос мальчик, астроном и Трефаил…

…Влас пришел оттуда, куда, собственно, вся их компания сейчас и направлялась, — с Курилл. Жалкие островки на краю Архипелага, где сосредоточилась вся угледобывающая промышленность островов Гулак, к своему счастью, были лишены возможности видеть, откуда появился великан, иначе паника неминуемо охватила бы местное население, и без того лишенное радостей жизни. Здесь солнца не видели вообще.

Мальчик не понял, как оказался один в дыму и пыли. По его собственному признанию, он увидел в поле стоящую саму по себе дверь и решил заглянуть, что там, с другой стороны. Тут налетели ветры злые, насколько запомнил Влас, дули они с востока, и сорвали с его головы шапку черного цвета. Шапка унеслась в дверной проем, и Влас, недолго думая, ринулся доставать головной убор, но попал в такую непроглядную черноту и пыль, что отыскать шапку не представлялось уже возможным.

— А что обратно не вернулся? — недоумевал Мумукин.

— Дверь закрылась, темно стало, вот и потерялся.

— Еще бы, — гордо сказал Трефаил. — Ты наверняка на Йопе оказался, там завсегда коптит, как в заднице у шайтан-арбы.

— А что такое шайтан-арба? — незамедлительно последовал вопрос.

— Это так чуреки паровики называют. У них из трубы все время дым валит…

— У чуреков? — обалдел Мумукин.

— Балда, у паровиков. На Йопе самый мощный коксохим, он дымит на весь Гулак.

Тургений оскорбился:

— Уматт коптит не меньше, чем Йоп. Кроме того, островов на Куриллах сколько? Считай — Йоп, Твай, Уматт, Пилятт, Жжошсц, Укко, Беспе, Сты — уже семь. А еще Рули, Нули, Пули, Гули, Дули и, пардон муа за мой хранцузский, Хули. По-любому шапку уже не найти.

На Архипелаг опускались сумерки, пошел мелкий дождик, Ванзайц, пристально всматривающийся вдаль, деликатно кашлянул, прерывая ученую беседу диссидентов:

— На горизонте земля. Если не ошибаюсь, перед нами должен быть Хоркайдо.

— Полный вперед! — приказал Тургений.

Подумав немного, Мумукин продолжил парить мозги спутникам:

— Вообще-то меня беспокоит, что мы там делать будем, на Куриллах-то…

Ну, допустим, подтвердим мы, сам не знаю как, смелую догадку бати и даже, может быть, отправим Власа домой, хотя я к нему уже привык, даже не обращаю внимания, что он такой лоб здоровенный вырос. Но дальше-то что? Нас ведь все равно поймают, и тогда уже без малыша точно кердык наступит. Может, не отпускать его?

Влас, не обращая внимания на зловещую трепотню, полным ходом приближался к острову, а Унд Зыпцихь вдруг всерьез озаботился:

— Кстати, о Власе: куда девать его будем? Он своим видом народ переполошит, под открытым небом тоже нельзя оставлять — простудится.