нами, и его взгляд, обращенный на нас, был задумчив и невесел. Вот же… Шоу Юэ… не мог выйти чуть позже!

На пиру мы с Шоу Юэ сидели возле наставника, за одним с ним низким столиком. Однако мне не удалось перекинуться с ним ни словом, потому что градоначальник, сидящий напротив, непрестанно расспрашивал своего гостя, и наставник был все время занят беседой. Меня же беседой развлекал Шоу Юэ, и в комнату тем вечером я вернулась со странным чувством разочарования.

На следующий день после пира у градоначальника мы втроем вернулись в лес, чтобы уничтожить дерево. Конечно, от этого призрачный мир не перестанет существовать, но, по крайней мере, этот выход в мир людей они уже использовать не смогут. Ну, пока не вырастят новое дерево. Когда гора деревянных обломков, по примеру замка, запылала, я почувствовала явное облегчение. Мне все казалось, что тот светловолосый яо выберется оттуда и придет нам мстить.

Стоило нам вернуться в гостиницу, как туда вереницей потянулись родственники спасенных, да не с пустыми руками, а с тканями, коробками чая, пакетами печенья и прочими подарками. Кто-то даже принес двух живых кур, и все время, пока родственники находились у наставника, куры возмущенно квохтали. Заклинатель выслушал дарителей с непроницаемым лицом, вежливо поблагодарил, а едва они вышли, сразу вызвал Шоу Юэ и поручил кур его заботам. Не знаю, куда он их дел, но он удалился в сторону рынка и вскоре вернулся с пакетом конфет и заколкой. Для меня.

Это был уже третий подарок за полтора дня после того, как мы вернулись из призрачного мира, и меня начало это слегка напрягать. Конечно, хорошо, что шисюн больше не избирает меня мишенью для насмешек и придирок… Но как-то непривычно. Я не знала, как реагировать на его подарки, и не хотела их принимать, но отвергнутые днем конфеты утром каким-то волшебным образом оказывались на моей подушке.

«Лучше буду брать его подарки, – решила я, впервые обнаружив рядом с собой кулек жареных в сахаре ореховых конфет. Под ним на подушке уже расплывалось жирное пятно. – Как-то мне не хочется, чтобы шисюн ночами расхаживал по моей комнате. Да и вообще, я спасла его, он спас меня – мы квиты. Не нужно мне ничего дарить».

Но когда я попыталась донести до него эту мысль, он лишь закатил глаза и подбросил мне в тарелку кусок тушенного в красном соусе мяса. Мы как раз обедали и сразу после трапезы собирались выдвинуться обратно в школу.

– Не надо меня подкармливать, я сама! – я тут же ощетинилась и, прихватив свою тарелку, отодвинулась подальше от него и поближе к наставнику. Тот и так наблюдал за неуместным поведением Шоу Юэ слишком неодобрительно. Еще решит, что это я его провоцирую.

Кстати, на рынок я все-таки сходила: на моем костюме наложницы осталась пара незамеченных монет, и я с чистой совестью потратила их на новое бледно-лиловое платье, заколки, несколько книг и два пряника с сюрпризом на сдачу. Один пряник достался наставнику, второй – шисюну. Мне вдруг пришло в голову, что раз он таскает мне подарки в благодарность за спасение, то и мне нужно что-то ему подарить. У Шоу Юэ в прянике оказался мелкий бронзовый колокольчик, который не звенел из-за того, что внутрь забились крошки, а у наставника Юнхэна – монетка со смещенным центром тяжести, которая всегда выпадала львом вверх. Как ни кидай – выиграешь спор. Конечно, вряд ли и один, и второй сохранят эти сувениры, но, может, они их хоть немного развлекут.

Дорога назад в школу пролетела гораздо быстрее и приятнее, чем сюда. Я предвкушала, как вернусь в свою комнату, разложу в шкафчике свои вещи и проведу пару вечеров, уютно устроившись с книгой. Однако в голове у меня все продолжали кружить мысли: я беспрестанно обдумывала то, что случилось в призрачном мире. И результатом этого стало то, что в первый же вечер после возвращения в школу я оказалась на своей любимой тренировочной полянке.

– Су Ли! – как и следовало ожидать, надолго в одиночестве мне остаться не удалось. Шоу Юэ бесшумно выступил из-за дерева и, подойдя, остановился в нескольких шагах от меня. Уже стемнело – с приходом осени сумерки наступали все раньше и раньше, и полная луна высеребрила светлые пряди старшего ученика, придав ему сходство с каким-то мистическим созданием.

– Шоу Юэ, я как раз хотела тебя спросить, – я слабо улыбнулась и щелкнула пальцами. Огненный магический круг загорелся вокруг него, ослепительно яркий в окружающем нас мраке. – Кто ты? Точнее, что ты за темное создание?

Секунду он глядел на меня, и постепенно замешательство на его лице сменилось улыбкой.

– Ну ты придумала, младшая ученица, – он коротко и ненатурально хохотнул. – С чего ты взяла, что я темное создание?

– Если я неправа, то выйди из этого круга, шисюн. – я хотела произнести это твердо, но получилось почти умоляюще: я очень, очень хотела ошибиться. Неужели он замаскированный враг? Один из тех, с кем я должна бороться?

Шоу Юэ действительно сделал шаг к границе круга, и я почти выдохнула с облегчением, как вдруг, одним слитным и быстрым движением на грани видимости он переместился ко мне, все еще находясь внутри круга, и дернул меня на себя. Ойкнув, я замерла, чувствуя, что он крепко притискивает меня к себе. Его глаза слегка светились в темноте, как у лесного хищника, и мне вдруг стало страшно.

– А тебя не учили, маленькая заклинательница, что, когда собираешься уличить нечисть, нужно встать подальше от магического барьера? – его глаза сверкнули, губы изогнулись в предвкушающей улыбке, а пальцы медленно провели по моей спине.

Глава 38

Страх в груди уже просто вопил о том, что сейчас меня сожрут, но я заставила себя прямо взглянуть на него в ответ:

– Ничего ты мне не сделаешь, – мой голос, в противовес словам, слегка дрожал. Я сглотнула вязкую слюну и настойчиво продолжила: – Так кто же ты, Шоу Юэ?

– Я… – его улыбка стала еще шире, но в глубине его глаз мне почудилось загнанное выражение. – Я лисица, Су Ли. Лис-оборотень.

Он внезапно разжал руки, и я покачнулась, обретая равновесие. Теперь я могу бежать – мне почему-то казалось, что он не погонится за мной. Но нужно ли мне бежать… Это же Шоу Юэ, человек, ну, то есть, лисица, с которым мы выбрались из загробного мира!

Шоу Юэ стоял прямо, независимо скрестив руки на груди, и выглядел так, словно ему все равно, что я