Что узнал нового? Новый театр военных действий. Познакомился с горами, местной природой, климатом. Полезно. Для Европы применение относительное. Свист пуль, взрывы ракет и снарядов испытал. Реально посмотрел в глаза «костлявой», психологически это важно. Теоретических знаний в области организации и ведения боевых действий, в общем-то, достаточно, и после уяснения специфики местных условий вполне хватает. Обстрелянность — это хорошо. Умение рационально оценивать опасность, принимать разумные решения, думать о деле, не о себе. До привыкания к опасности, в первых боях любой командир или начальник, так или иначе, думает о себе, и это не на пользу делу.

Вопрос моральный, но никуда не денешься, придется привыкать к почти спокойному отношению к смерти людей, мукам изувеченных. Война вообще дело жестокое, и не всегда получается соболезновать. Можно потерять еще больше. Слушать подчиненных, очень часто им виднее и понятнее конкретная обстановка. Но, приняв решение, проводить до конца. Метания опасны и вредны. Иногда даже не совсем взвешенные решения, но твердо всеми претворяемые в жизнь, продуктивнее, чем правильные, но не доведенные до конца.

Зная историю предыдущих войн, понимаешь, что очень часто победу одерживали «тараном». Успех любой ценой. Здесь, в Афганистане, в общем-то, этого не было. По крайней мере, при мне. Я этого не увидел. Иногда даже другая крайность, сберечь людей в ущерб делу. Отсюда безынициативность, боязнь потерь, медлительность и нерешительность. Для этой двусмысленной войны, при невоюющей Родине, да на чужой земле, наверное, иного и быть не может. Для такой войны, как идеал — взвешенное соотношение категорий: затраты — результат; потери — успех; при большем доверии и меньшей регламентации.

Определенный скачок в развитии техники и тактики ее применения, правда, с учетом специфических условий Афганистана. Надежно показали себя БМП-2, танки Т-62, Т-72, БМ-21 «Град», 2С9 «Нона» и в целом вся артиллерия. То, что не выдерживало испытание войной, отсеивалось. До сих пор с содроганием помню, как расчет ломом запихивал в ствол самоходного миномета «Тюльпан» мину весом более сотни килограммов. Но когда этот расчет управляемой миной накрыл «духовский» миномет и шесть «бородатых» как испарились, мы ему простили все недостатки. Советское стрелковое оружие вообще вне критики. За всю свою службу не помню ни одного случая задержки при стрельбе из автомата. Пулемету ДШК можно ставить памятник. На себе испытали. У нас от него со временем отказались. Тяжел, не современен, но «духи» об этом не знают и успешно таскают его китайский вариант по горным тропам.

Ни один летчик никогда не скажет плохого слова о своем самолете. Иногда в разговорах прорываются пожелания усилить движки, заменить радиоэлектронное оборудование. А в целом «Грач» (СУ-25), СУ-17, СУ-24 достаточно надежные машины. Иногда возвращаются на базу действительно на одном крыле. И возможности по ремонту в полевых условиях очень высокие.

Представить Афганистан без вертолетов вообще невозможно. Безупречно работают и в зной, и в пыль, и лютый холод. Иногда сообразительность людей позволяет им летать в условиях высокогорья вопреки всем инструкциям.

Признательные слова можно сказать про службу ракетно-артиллерийского вооружения. По всей нашей истории зачастую воевали одной винтовкой на троих и отвечали на десять немецких снарядов одним своим. Здесь практически не было никаких ограничений ни по номенклатуре, ни по количеству. Бери, сколько сможешь унести. И брали под завязку, иногда выкладывая и оставляя сухие пайки.

В тоже время бросается в глаза, что зачастую действуем по старинке, «дедовскими» способами. Недостаточное знание техники, инертность и предубеждение, трудность эксплуатации, ненадежность и низкие тактико-технические характеристики техники, в дополнение — недостаточное материальное обеспечение. Подчас, некомпетентность, нечестность, разгильдяйство, безалаберность — вот цепочка, которую по звеньям не разорвать. А без сдвигов в стране, в экономике, системе обучения и воспитания, дисциплине и морали, не решить тем более.

Наконец, во благо приобретения других знаний и опыта, пусть не боевых, а чисто практических: полевой быт, жизнь, питание и т. д.

13.07.1988, Баграм. Среда

События последних дней. 8 и 9 июля был в Кабуле. Если оценивать с точки зрения пользы делу, поездка бестолковая. Утром выехали на двух БМП с майором Н. Самусевым на совещание к генералу армии В. И. Варенникову, скорее, на отчет делегата XIX партконференции. По приезду выяснили, что мероприятие перенесено на вечер.

Пришлось отправить машины обратно с расчетом вернуться самолетом. Три часа просидели в душном зале, слушая изложение газетного материала, здравицы в честь раскрепощенного диспута, демократии и гласности. Довольно тускло и двусмысленно.

В Кабуле беспокойно. Проезжая на УАЗике мимо резиденции правительства, видели лежащих на изготовку солдат через каждые 50-100 метров под окнами и у стены крепости. Улица закрыта для движения. Нас пропускают, так как мы «шурави». Вообще, машин и людей на улицах заметно меньше. Почти каждый день, то здесь, то там, рвется начиненная взрывчаткой легковушка или грузовик. Гибнут люди. В основном афганцы. 7-го числа ухнул взрыв у КПП центрального госпиталя. Завалилось 15 метров забора, обрушилась крыша пропускного пункта, пострадал лабораторный корпус, вылетели все стекла. Чудо, что никто не пострадал. Одуревший, но невредимый наряд по КПП вытащили из-под обломков. Участились теракты. Выстрелом в спину в центре города убит солдат — водитель из ведомства Константиныча. Машина угнана и брошена. Оружие пропало. Участились обстрелы города РСами. Причем часть пусков осуществляется непосредственно из черты города. Оппозиция все делает, чтобы доказать неспособность правительства контролировать ситуацию. В известной мере, это им удается. Много информации о переходе групп военнослужащих и целых подразделений афганской армии к противнику.

В то же время при видимой удаче конкретных результатов мятежники не добились. Попытки взять наскоком Джелалабад, Калат, Газни, Майданшахр (Вардак) не имели успеха. А там наших войск нет, воюют одни «зеленые». Советские войска от участия в непосредственных боевых действиях воздерживаются. По-прежнему сложно под Кандагаром. Зона влияния ИПА. Эти парни с ярым мусульманским экстремизмом бескомпромиссны. Северные районы Афганистана: Саланг, Панджшер, провинции Каписа, Парван скорее были и останутся оплотом ИОА, то есть останутся под Ахмад Шахом Масудом.

На днях заезжал с ночевкой Константиныч. Дал свое видение проблем. Руководство ИОА проводит довольно умеренную политику, воздерживается от нападений на советские войска: заставы, колонны, гарнизоны. Иногда даже заявляет о взятии «шурави» под охрану. После выхода наших гарнизонов из Панджшера Ахмад Шах, естественно, восстановил свое полное господство над этой территорией. Для полного удовлетворения сбил несколько постов царандой у входа в ущелье и успокоился. Впрочем, и сбивать толком не пришлось. Один солдат увел весь батальон, застрелив комбата, замполита и зам. по тылу. Никто не вмешался. Батальон, правда, как обычно, 35–40 человек. Батальон, одно название. Константиныч теперь обосновался в Таджикане, на сторожевой заставе. Практически на входе в ущелье Саланг. Зовет в гости. Устроился неплохо. Рассказывал о том, как выходил на контакт с главарями бандформирований, контролирующих Южный Саланг. По имеющимся сведениям, Ахмад Шах санкционировал такие контакты. Вообще, он проводит довольно умную и взвешенную политику. Его люди говорят: «Мы этих гадов «зеленых» били и будем бить, а вы не вмешивайтесь. Это наше дело. А вас трогать не будем». По распоряжению Ахмад Шаха после выхода наших войск из Панджшера были выпущены все узники из местной тюрьмы. Восстанавливают сейчас дорогу в ущелье, «исправляются». Подтвердилось сообщение прессы о готовности Ахмад Шаха отпустить советских военнопленных. Пока, правда, они остаются как залог и валюта. Но, наверное, можно поверить, что при нашем полном уходе он их отдаст. Константиныч рассказал показательный эпизод. На Саланге «духи» серьезно разбили колонну «зеленых». Их комбат «прилетел» к нашему (бросив, кстати, своих и уведя все БТРы) с просьбой помочь отомстить за нанесенную ему кровную обиду. Наш советский комбат поехал выяснить, в чем дело. На подходе к точке рандеву вышел из кустов здоровенный «дух» с гранатометом. Поднял руку и сказал: «Командор, буру!», т. е. не вмешивайся. Наш майор понял все правильно, развернулся и уехал. Сжечь один наш БТР «духам» составило бы столько же труда, как пятку почесать.