Вошел Геза, капитан стражи.

— Мой лорд, — сказал он, — к тебе посетитель из Кеонска.

— До сбора налогов еще месяц. Кто это такой?

— Я его не знаю, мой лорд, — ответил капитан. — Он назвался Ворданой и говорит, что послал его барон Бускан. Впустить его?

— Вордана — и все? Никакого титула?

— Во всяком случае, он никакого титула не назвал, мой лорд.

Вечерний гость явно не был важной персоной, скорее всего рядовой гонец. Однако, пока Стефан не знал этого наверняка, он решил, что лучше будет принять этого Вордану с глазу на глаз.

— Бьянка, — сказал он, — не отведешь ли ты нашего сына наверх?

Улыбнувшись мужу, женщина увела мальчика. Вскоре после этого Геза ввел посетителя и тут же вышел. Стефан даже не попытался скрыть своего удивления.

Вордана был среднего роста, довольно субтильного сложения и совершенно безоружен. Он был в темно-коричневой мантии длиной до лодыжек, из странной ткани, шуршавшей при каждом его движении. На поясе это одеяние было перетянуто алого цвета шнуром. На сапогах вновь прибывшего не было ни малейшего пятнышка грязи. Как нимало такая одежда подходила для путешествия, отнюдь не она была самой примечательной деталью его внешности.

Лицо его — молодое лицо, которое могло бы принадлежать человеку лет двадцати с небольшим, — обрамляли длинные, совершенно седые волосы. Они в беспорядке ниспадали на плечи, спускались ниже лопаток и в жарком свете огня отливали яркой белизной. Нельзя было назвать красивым это лицо с тонкими губами и глубоко посаженными глазами, но, раз увидев, его уже невозможно было забыть.

Стефан не знал, что сказать, и в растерянности забыл даже вежливо поздороваться, а Вордана между тем обошел залу, с легким интересом рассмотрел все, что там было, — кроме Стефана — и удовлетворенно кивнул.

— Прекрас-сно! — не проговорил, а прошипел он. — Вполне подходяще.

— Ты из Кеонска? — спросил Стефан. — Тебя послал барон Бускан?

Вордана обернулся с таким видом, словно лишь сейчас заметил Стефана… или же вынужден был признать, что его заметил.

— Да, — ответил он кратко.

— Ты ведь прибыл не один? При тебе есть охрана, которую нужно будет разместить на ночлег в казармы?

Вордана воззрился на него непроглядно-черными глазами:

— Да, есть. Те двое стражников, что слоняются во дворе. В дорогу я иной охраны и не брал — мне вполне достанет здешней.

Стефан внутренне напрягся, беспокойство, уже охватившее его, усилилось.

— Да, мои люди позаботятся о том, чтобы устроить тебя на ночь. Так по какому же поводу ты приехал?

— Поводу? — Вордана остановился у очага, скрестив руки на груди. — Я здесь для того, чтобы принять управление этим уделом. Разве не во власти барона Бускана отдавать в управление уделы, принадлежащие Энтам?

Слова эти ужаснули Стефана, и он, стараясь не выдать своих подлинных чувств, торопливо прикинул, что же такое он мог натворить, чтобы попасть в опалу. В уделе все в порядке, более того — удел под его рукой процветает. Стефан отогнал тревогу и выпрямился, решив не уступать.

— Этим уделом управляю я, — сказал он, — и барон Бускан пока что еще не известил меня о том, что это не так. Судя по тому, как ты назвался моему капитану, у тебя и титула-то нет.

Вордана усмехнулся — зубы у него оказались такие же ослепительно белые, как и волосы, — и, сунув руку в складки мантии, извлек наружу пергаментный свиток.

— Вот приказ, подписанный бароном. Ты назначен служить в кавалерию, в конницу барона Лонеса, который как раз сейчас направляется в Стравину, — там возникли некоторые беспорядки на границе. У тебя, насколько мне известно, есть жена и сын, так что можете подождать с отъездом до утра.

Стефан выхватил у него свиток. Пергамент был запечатан гербом Энтов.

Он сорвал печать и дважды пробежал приказ взглядом с ужасом убеждаясь, что убийственные речи Ворданы не пустая болтовня. Под приказом стояла размашистая подпись барона Бускана. Стефан каким-то образом угодил в опалу.

— Все уже устроено, обо всем договорено, — продолжал Вордана. — Мне сказали, что ты предан верховному князю и дому Энтов и что примешь меня со всем приличествующим твоей преданности благоразумием.

На мгновение Стефан словно окаменел. И вдруг стремительным движением выхватил меч из ножен. Вордана еще улыбался, когда клинок Стефана вошел в его сердце.

И Стефан бросил вдогонку звенящим от гнева шепотом:

— Вот тебе мое благоразумие!

Улыбка сползла с тонких губ Ворданы. Он лишь единожды судорожно хватанул ртом воздух и умер, прежде чем тело его рухнуло на пол. Густая красная кровь расплылась по белой рубашке под распахнувшейся мантией. Из-за ворота рубашки выпал небольшой бронзовый сосуд, подвешенный на цепочке, и, соскользнув с плеча, закачался над полом.

— Геза! — гаркнул Стефан.

Капитан ворвался в залу с мечом наголо, потому что прежде никогда не слышал, чтобы Стефан кричал.

— Мой лорд… — начал он и осекся, увидев труп.

— Где его охрана? — спросил Стефан.

— Снаружи, во дворе, — отвечал капитан. — Ждут вместе с лошадьми.

— Возьми солдат, которым ты полностью доверяешь, и пошли их в конюшню. Скажи этим двоим, чтобы отвели туда лошадей. Когда они войдут в конюшню, пусть твои люди убьют обоих. Укройте трупы и лошадей в лесу, там, где их никто не найдет. Если кто-то будет спрашивать, запомни: у нас не было никаких гостей из Кеонска. Ты все понял?

Геза молчал, во все глаза глядя на своего лорда, но Стефан знал, что капитан исполнит его приказ. Продвижение самого Гезы по службе целиком зависело от положения самого Стефана. Мгновение поколебавшись, капитан взвалил труп Ворданы на плечо и ушел.

Стефан дважды медленно и глубоко вздохнул, чтобы унять волнение, и выпрямился. Если Бускан и впрямь решил сместить его, он об этом достаточно скоро узнает, но что-то все-таки в этом приказе настораживало. Не бывало такого, чтобы правителя удела смещали с должности, не предупредив его об этом хоть словом… и уж тем более правителя, который числился на хорошем счету. И уж точно преемником не стал бы какой-то безродный ублюдок. «Что ж, — подумал Стефан, — подождем вестей из Кеонска».

Прошел месяц — и все было тихо.

Стефан начал уже успокаиваться. Геза в его присутствии держался с некоторой неловкостью, но все прочее шло своим чередом. До тех пор, пока однажды вечером он не услышал вопль Бьянки.

Стефан сидел в зале у очага, когда наверху страшно закричали. В два прыжка он одолел лестницу на второй этаж и, вбежав в спальню сына, увидел, что Бьянка стоит у кровати и рвет на себе волосы.

В кровати лежал его сын, вернее, то, что некогда было его сыном.