записи с дорожных камер, которые могли засечь его машину возле дома Дэйва?

– Я смотрел. Его автомобиля на кадрах нет, и мы сейчас пытаемся найти камеру, которая могла зафиксировать место, где он мог приткнуться и двинуться пешком. Мы также проверяем машины каршеринга с местами посадки и высадки где-то поблизости. Пока ничего.

– А как насчет подтверждения времени, когда он вернулся домой?

– Его машина попала на камеру в районе часа ночи, когда сворачивала на его улицу.

– Интервал засветки должен быть где-то между девятью и часом. Надо искать.

– Я ищу, Джаз. Честное слово.

– Да я знаю, Чак. Ты вообще молодец. Иди-ка домой. Пора и прерваться. Отдых, знаешь ли, питает мозг.

– Говорит одна моя знакомая, которой самой нет дома…

– За что мне и платят большие деньги.

– Да какие уж они большие…

– Какие ни на есть. Давай уже, иди. Это приказ.

Я отключаю связь, уверенная, что Чак послушается. Он исполнительный. А вот я – нет, иначе меня здесь не было бы.

Именно в этот момент я вижу, как открывается дверь гаража и на улицу выезжает минивэн Ньюмана. Вот же черт… Это время надо бы использовать на разговор с женой – но что, если он собирается на очередное убийство?

Звонит сотовый, и это снова Лэнг. На этот раз я беру трубку.

– Лэнг…

– Я беру его на себя. А ты давай цепляй его жену. Я как чувствовал, что ты будешь здесь. Ну и хитрюга… Ай-ай-ай.

Боже, как я люблю этого человека!

– Годится, – заканчиваю я разговор, уже протягивая руку к дверце.

Телефон швыряется в карман куртки, сумка перекидывается через плечо, и я проворно выхожу из машины, щелкнув брелоком и кинув ключи в карман. Воздух ночи густ и душен. Видно, неспроста Поэт избрал своим орудием убийства цианид. Именно так его жертвы проводят свои последние минуты жизни: они мучительно задыхаются, чувствуя, как отмирают все их органы.

Я выхожу на ведущую к дому дорожку. Мгновенно оживают датчики движения, отслеживая весь мой путь мимо этих смазливеньких мелких соцветий. Мир полон красивых вещей, за которыми скрываются жуткие, мерзкие секреты. Этот дом, это место и, возможно, даже эта женщина вписываются в данное понятие. Я всхожу на крыльцо и звоню в звонок. Жду несколько секунд и звоню снова. Затем еще раз.

Наконец шевелится портьера, и дверь приоткрывается. На пороге стоит Бекки Смит в спортивном костюме и майке; волосы растрепаны, глаза припухли.

– Вы? – вырывается у нее.

– С вами все в порядке?

Она складывает перед собой руки в защитной позе, типичной для того, кто что-то скрывает.

– Я в порядке. Что вам нужно?

– Произошло еще одно убийство.

Ее лицо напрягается, в глазах мелькает паника.

– Очень жаль, но какое отношение это имеет ко мне?

– Мне просто нужно подтвердить то, что ваш муж рассказал мне о прошлой ночи. Тогда можно будет закончить с этим для вас и для него. А также для ваших детей.

Она с трудом сглатывает.

– Мы были на вечере.

– Да, в кампусе. Я знаю. Он мне сказал, что между вами вспыхнула ссора; я полагаю, очень похожая на ту, что была сегодня вечером. Вы ушли и были очень расстроены.

– Я… да.

– Вы можете назвать причину вашей размолвки?

Ее зубы покусывают нижнюю губу.

– А что, это так важно?

– Во сколько вы вернулись домой?

– В восемь тридцать. Я знаю это, потому что отпустила домой няню.

– А во сколько вернулся домой ваш муж?

– Позже.

– Это во сколько?

– Не помню.

– Может, я смогу вам помочь. Он покинул мероприятие и поспешил следом за вами. Дома он был уже через полчаса после вас, то есть в районе девяти.

Опущенные ресницы дрожат, зубы на этот раз уже не покусывают, а буквально впиваются в нижнюю губу.

– Это так? – спрашиваю я с нажимом.

– Да, так. – Ее влажные глаза остро смотрят прямо на меня. – Все правильно.

Это ложь, которая разочаровывает; она делает ее соучастницей в том, что я еще не готова обратить против нее. Тем более что неизвестно, исходит ли эта ложь от страха, любви или вины.

– Это все? – спрашивает она. – Извините, я устала. Мне нужно укладывать детей, да и самой тоже ложиться.

– Позвольте мне взглянуть в свои записи.

Я хватаю свой телефон и делаю вид, что ищу информацию. Морщусь, поднимая на нее взгляд.

– Хм-м… Я тут кое-что попутала. Из университета он уехал в девять тридцать.

– А, ну да. Из-за всей этой суеты – няня, дети – время словно ужалось…

– Тут говорится, что домой он возвратился далеко за полночь.

Ее глаза зажигаются гневом:

– Вы что, со мной играете?

– Я просто хочу знать, где он был до часу ночи.

– Вам нужно уйти.

– Вы его боитесь?

В ответ – нервный смешок:

– Своего мужа я не боюсь.

– Два человека погибли насильственной смертью, а изначально работавший над этим делом полицейский пропал без вести.

Бекки неприкрыто ощетинивается, строптиво выпрямляя спину и плечи:

– Почему вы подозреваете моего мужа?

– Вы знаете почему.

– Он…

– Опасен. И я не хочу, чтобы вы или ваши дети стали следующими. Вы ведь знаете, что, покрывая его, сами становитесь соучастницей его преступлений?

Она сухо сглатывает.

– Мне ничего не известно ни о каких преступлениях.

Я лезу в сумку и, достав набор, показываю ей палочку-аппликатор:

– Прекрасно. Тогда вы не будете возражать против теста на ДНК?

В ее глазах что-то скрытно мелькает – кажется, страх. Я задела ее за живое.

– Мне нужно поговорить с моим адвокатом.

– Зачем? Вы кого-то убивали?

– Никого я не убивала. А вам нужно уйти.

Она пытается закрыть дверь. Я это улавливаю.

– Если вы опасаетесь…

– Отпустите дверь.

– Миссис Смит…

– Пусти! – выкрикивает она с ожесточением, и на этот раз я отпускаю дверь. Она хлопает перед моим лицом.

Звонит сотовый; опять Лэнг.

Трубку я беру, уже идя по дорожке.

– Он едет обратно. Сматывайся.

Глава 53

В итоге мы с Лэнгом оказываемся в баре, что в нескольких минутах ходьбы от моей квартиры. В это время патрульная машина без знаков следит за Ньюманом. Получилось, что Лэнг съездил за ним в магазин за молоком и туалетной бумагой, на что сам Лэнг рождает шутку:

– Мы так близко, что его даже сер пробирает.

Классно. Я обожаю Лэнга за это.

Сейчас мы сидим рядом, как в гнездышке, если считать таковым угловой закуток. В динамиках сладко страдает Гарт Брукс, а на стене помаргивают неоновые контуры